Искушение. Мой непокорный пленник. Виктория Виноградова

бороться с противником – вполне привычное занятие. Но бегать по всему городу, договариваться с торговцами, заниматься бандитами. Стал бы он так поступать просто из желания помочь? Или это часть его философии – думать о других?

      – Ты меня любишь? – вопрос был неожиданным даже для меня самой, не говоря о Маркусе.

      Я не планировала задавать его так прямо и открыто, но слова сами вырвались наружу.

      – В каком смысле? – арамерец взглянул на меня таким холодным и строгим взором, каким на любимых точно не смотрят.

      Тут же вспомнилось как отстраненно Маркус обнял меня, когда я бросилась к нему на шею в порыве радости. Не робко, не смущенно, не обескураженно. А как будто вообще не испытывал ко мне никаких чувств и был вынужден терпеть объятия, не желая обидеть, притом, что самому ему они были без надобности.

      Я уже была не рада, что решила завести этот разговор. Это все Дилизий с его дурацкими предположениями. Засадил мне в голову сомнения, вот они теперь и всплывают.

      – Да в прямом, – отступать не имело смысла. – Дилизий сказал, что ты меня любишь.

      – Забавная ты, Лиша, – усмехнулся арамерец, – Вместо намеков и догадок решила спросить прямо в люб.

      Я с шумом вдохнула ночной воздух, смешанный с ароматами цветов. Маркус ни в какую не хотел говорить открыто и это настораживало. Но и я не собиралась так легко сдаваться.

      – По-моему, ты что-то скрываешь.

      – Просто не знаю, что сказать, чтобы не обидеть.

      – То есть «нет»?

      Глава 19

      Почему-то мое предположение отозвалось болезненной дрожью в сердце. С чего вдруг, если я сама затеяла этот разговор лишь для того, чтобы понять, какие чувства испытывает Маркус в мой адрес? У меня не было влюбленности, и, уж тем более, я не искала взаимности. Просто хотела прояснить – любит или нет, чтобы лучше понимать, как стоит себя с ним вести.

      Но вот теперь спросила и поняла, что меня крайне волнует ответ. И то, что он, похоже, будет отрицательным, меня обижает.

      – Если ты о моем поведении, то все очень просто. Для меня ты – слабая хрупкая женщина. Я вижу в каком ты отчаянном положении, как тебе тяжело справляться с проблемами в одиночку. При этом ты была ко мне добра, и я счел своим долгом попытаться хоть чем-то тебе помочь. Для меня это не сложно. И прости, что так резко отреагировал на твой отказ о переезде. Мне в тот момент показалось, что ты надо мной издеваешься. Но я потом еще раз поразмыслил и понял, что ошибался.

      – Ты что! У меня и в мыслях не было издеваться! Я просто испугалась твоего напора и поэтому так жестко отказала.

      – Да, я уже понял. Прости дурака.

      Вот как. Выходит, он психанул не от того, что я ранила его чувства, а потому что решил, что я над ним насмехаюсь? Что ж, вполне в его характере. Хоть Маркус и говорил сейчас на кухне, что ему не важно чужое мнение, но я-то знала, что это далеко не так. Возможно, с торговцами ему и впрямь было плевать, что они о нем подумают. А вот когда дело касалось, к примеру, меня, арамерцу хотелось выглядеть героем, а не отвергнутым любовником.

      Я посмотрела