Отец (не) моей дочери. Елена Левашова

вам, Этери… Наверное, вы хорошая мама… Я почти уверен, что неплохая.

      – Неплохая? Лев Борисович, клянусь, что не стану вмешиваться в вашу жизнь. Мне нужна только дочь. Насколько я знаю, ее родная мама умерла, так почему…

      – Вам пора, – хрипло выдыхает он.

      Понимаю, что затронула незажившую рану, но молчать я не могу… Мне надо думать о своей судьбе, а не беспокоиться о чувствах Льва. И о судьбе доченьки…

      – Я могу попрощаться я С Дариной?

      – Она еще спит.

      – Ну и что? Я подожду. Если хотите, я посижу в коридоре. Тихо, как мышка… вы меня и не заметите.

      – Мне это кажется плохой идеей, Этери. Дарина расстроится и закатит истерику. Она еще ко мне не привыкла, понимаете?

      – Понимаю, конечно, – отвечаю со вздохом, заслышав шум в гостиной.

      Двери распахиваюсь, а в проеме вырастает Тина. По ее лицу пробегает мимолётная тень недовольства, только ее заметить сумеет лишь очень наблюдательный человек. Или беспристрастный… Короче, не Лев… Но в следующую секунду тень растворяется в нарочито широкой улыбке.

      – Милый, девочка проснулась, – щебечет она. – То есть Дарина… Ты же хотел менять ей имя, поэтому я…

      – Что? Вы еще не оставили эту идею? – возмущаюсь я. – Пойду к дочери. Уж извините… Покормлю ее завтраком и попрощаюсь. Давайте вместе найдем нужные слова. Как вы на это смотрите?

      – Левушка, соглашайся, – воркует Тина. – Эта женщина… не отстанет.

      – Да, вы правы – не отстану.

      – Тина, иди куда-нибудь… в спальню. Жди меня там.

      Предложение поступает не мне, но я краснею до корней волос… Кажется, щеки сейчас взорвутся. Почему я вообще об этом думаю? Плевать мне на Самойлова… Пусть идет в спальню и ублажает свою красавицу Тину.

      Даринка бросается в мои объятия, громко крича:

      – Мамоська! Ты не уйдес? Мамуя… Мама…

      Влажные губки впечатываются в мою щеку, а тоненькие ручки обвивают шею… Господи, как же тяжело… Кажется, сердце сейчас разлетится на мелкие кусочки…

      – Дариночка, идем чистить зубки и завтракать.

      – Каса?

      – Да, я сварила кашу и сделала твои любимые гренки. Покормлю тебя и пойду на работу, ладно? Маме надо денежки зарабатывать. Ты меня отпустишь?

      – Да… – вздыхает моя кроха и снова прижимается к моей груди. – Ты плидес потом?

      – Да, солнышко. Мама придет, – отвечает за меня Лев. – Иди чистить зубки.

      Кормлю свою кроху и спешно прощаюсь. Лев провожает меня до двери. Смотрит, как я одеваюсь, а потом произносит:

      – Я позвоню вам, Этери. Подумаю, какой график посещений будет удобен. Но не рассчитывайте втереться ко мне в доверие и отобрать дочь. Она моя по праву. Вам надо заниматься поисками своего ребенка.

      – Спасибо за напоминание, Лев Борисович, – фыркаю в ответ и выхожу во двор.

      Мне некуда идти… Я даже выплакаться как следует не могу – негде… Приезжаю в ресторан и прячусь в подсобке. Переодеваюсь в форменную одежду и выхожу в зал, завидев важно расхаживающую Ничку.

      – Тери!