Отец (не) моей дочери. Елена Левашова

зовёт Аверин помощницу. – Завари нам чаю с жасмином. Продолжайте, Этери Валентиновна, – возвращает внимание ко мне. – У вас есть враги? Кому нужно было вам вредить? Ребёнка могли похитрить из мести. Я много раз разбирал случаи, когда таким способом наказывали неблагонадёжных должников или…

      – Я никогда не брала кредитов. И ничего не занимала у посторонних людей. У мамы иногда перехватываю, если не хватает до зарплаты. Или у Нички.

      – Я все равно хотел бы исследовать ваше окружение. С кем вы общались? Кто знал, что вы собирались рожать именно в том роддоме?

      – Адам, – бесцеремонно вмешивается в разговор Ника. – А не проще допросить сотрудников роддома? Они тоже в деле, я уверена.

      – Ника, перестань, – шиплю я. – Адам лучше нас знает, как работать. Не нам его учить.

      – Почему же, Ника права. Я этим тоже займусь, но планирую действовать деликатно. Этери, это не у вас гудит телефон?

      Боже мой… При виде номера абонента по спине проносится толпа ледяных мурашек. Что ему от меня нужно? Унизить ещё раз?

      – С вашего позволения я отойду, – дрожащим, как шелест голосом произношу я.

      Выхожу в лифтовый холл и поношу телефон к уху:

      – Слушаю.

      – Этери Валентиновна, это я.

      – Кто я? – нарочито удивлённо спрашиваю я.

      – Лев Самойлов. Сохраните мой контакт, пожалуйста. Я хочу поговорить с вами, – вымученно вздыхает он.

      – Что-то с Дариной? Не молчите! Она заболела? Она… Я придушу вас собственными руками, если…

      – Я пришлю вам адрес в сообщении, – холодно отвечает он.

      – Во сколько мне быть у вас?

      – В семь.

      Лев.

      – Левушка, я не могу тебе помочь, – разводит руками Тина.

      Зачем только я ее выдернул? Вот же дурак… Молодая девчонка, неопытная… Чем она может помочь мне с дочерью? Бессилие связывает по рукам и ногам, но к нему примешивается чудовищная злость на эту… белобрысую выскочку. Она оказалась сильнее, чем я думал… Адвокат убеждал, что с ней не будет никаких проблем… Я не воспринимал ее серьезно. Думал, заберу малышку и дело с концом… Но Дарина второй день ничего не ест… Все время плачет и кричит во сне.

      – Лева, может, вызвать врача? Или… няню? – повторяет Тина, вырывая меня из задумчивости. – Я так хочу подружиться с девочкой, но она без умолку зовет эту… женщину.

      – Мама… Хосю к маме… Мамуя… – стонет малышка, а до меня наконец доходит, что она горит.

      – Левушка, господи…

      – Не называй меня так, я же просил, – отрезаю я и беру Дарину на руки. – Доченька, ну чего ты грустишь? Может, книжку почитаем? Тебе какую сказку бабуля читала?

      – Мама… А где моя мамуя… Посему ее неть? Она меня блосила?

      – Левуш… Лев Борисович, может, вы позовёте ту женщину? Пока малышке не потребовалась психиатрическая помощь? – осторожно произносит Тина, заламывая руки и хлопая длинными наращенным ресницами. – Я не нянька, а…

      – А ты думала, кто ты? Я никогда не скрывал, что