Собаки на заднем дворе. Сергей Николаевич Полторак

бездомную псину. Я давал ему кусочки хлеба и сахара и фантазировал, что рядом со мной находится Лай. Трудно сказать, на что я готов был пойти, лишь бы хоть на секунду прижать Лая к своей груди!

      Однажды я в очередной раз угощал Дембеля возле столовой, ожидая построения. Как раз когда хлеб у меня закончился, из дверей столовой вышел Чмо и, увидев нас с псом, крикнул:

      – Дембель, ко мне!

      Собака радостно побежала к нему, предвкушая продолжение трапезы. Вместо того, чтобы дать собаке кусок хлеба, Чмо сильно ударил его ногой, словно врезал по футбольному мячу. Дембель испуганно взвизгнул и побежал прочь. Не контролируя свои действия, я подскочил к Чмо и ударил его в солнечное сплетение. Чмо согнулся от боли, и я, не сдержавшись, апперкотом уложил его на землю.

      Все это происходило на глазах солдат и сержантов нашего войскового приемника.

      Вскоре меня вызвал в канцелярию капитан Московкин. Он сидел за стареньким письменным столом и вертел в руках какую-то тощую папку. Я, как умел, доложил командиру о своем прибытии. Капитан хмуро кивнул и исподлобья посмотрел на меня тяжелым взглядом:

      – Мордобой в Советской армии – это воинское преступление.

      – Хочешь под трибунал?

      – Никак нет, не хочу. Да и права не имеете – я еще присягу не принял.

      – Свои права запомнил, молодец, – похвалил капитан. – А обязанности за тебя пусть Карл Маркс со своим Фридрихом Энгельсом выполняют, так получается?! – спросил он, слегка повысив голос.

      – Маркс и Энгельс давно умерли, – зачем-то вступил в полемику я.

      – За что рядового Чмо… то есть рядового Горкина ударил, объяснишь? – поинтересовался капитан.

      – Не сдержался, виноват, – промямлил незнакомый мне дрожащий голос.

      – Я вот тут твое личное дело полистал, скромный ты наш, – усмехнулся капитан. – КМС по многоборью – не кот начхал. А бить так грамотно где научился?

      – Нигде, нечаянно. Само получилось, – натужно соврал я.

      – Бывает, – почти поверил мой командир. – В жизни и не такое случается. Мы живем в стране чудес, это известный факт.

      Капитан Московкин немного помолчал, шелестя страницами моего личного дела.

      – Сделаем так, золотой медалист вечернего разлива. После отбоя пойдем с тобой в спортгородок, повисим на турнике. Покажешь мне, как камээсы подтягиваться умеют. Если подтянешься больше меня, прощу. Если нет – получишь по полной программе. И то, что пока не присягнул, – не поможет. Фирштейн?

      – Так точно, фирштейн, – ответил я шнапс-капитану Московкину.

      После вечерней поверки Московкин сообщил дежурному по роте, что ведет меня в штаб. Сказано это было таким будничным голосом, словно водить солдат по ночам в штаб полка было для него привычным делом.

      В спортгородке, как и на всей территории части, не было ни души. Свет в казармах потух, личный состав лег отдыхать. Я очень завидовал своим товарищам. Представлял себе, как здоровенный сибиряк Коля Коровин, ложась в кровать, произносит свою коронную фразу:

      – Молочка