Собаки на заднем дворе. Сергей Николаевич Полторак

стареют.

      Своей новой жизнью – военной службой – я вполне проникся. Появилось осознание того, что служу не просто в армии, а в морской пехоте, в самом ярком и овеянном романтической славой роде войск.

      Не могу сказать, что служба была безоблачной. Пару раз старослужащие солдаты пытались по мелочам качать права: то требовали, чтобы я застелил им кровать, то чтобы подшил подворотничок. За неповиновение угрожали избиением и другими печалями. Но, помня наставления Вано Ивановича, я никогда не бил первым, а делал это с неожиданным для них упреждением. Казалось, мне пошел впрок опыт с избиением Чмо, который отдаленно напоминал моего одноклассника Граммофона, и я защищал себя хотя и жестко, но не на глазах остальных.

      Однажды трое «стариков» попытались отправить меня в самоволку, в бакалейный магазин, чтобы я принес им, как они выражались, «три пробирки биомицина». Так на жаргоне они именовали местное белое крепкое вино, по-украински – «бiлэ мiцнэ». После того как я доходчиво обозначил им маршрут движения в один из детородных органов, они сделали вид, что пошли на попятную, но ночью, когда я спал в своей кровати, сообща навалились на меня и грамотно отмутузили, не оставив на мне синяков. На следующий день я переловил их поодиночке и избил с жестокостью, которой сам от себя никак не ожидал. У каждого грамотного командира в подразделении всегда есть тайный стукач. Капитан Московкин был грамотным командиром и о случившемся узнал почти сразу. Вызвав меня в канцелярию роты тет-а-тет, он вплотную подошел ко мне, больно ткнул пальцем в район печени и процедил на ухо:

      – Еще один такой случай – лично отмолочу.

      Капитан Московкин, только-только восстановленный в должности командира роты, был человеком слова и рукопашником считался в полку отменным. Поэтому к его словам я прислушался.

      Когда время моей службы перевалило на второй год, я знал о ней если не все, то многое. А то, что не знал, мог без труда додумать самостоятельно. Помнится, как-то во время очередного кросса в полной выкладке по милым сердцу выпуклостям крымского рельефа капитан Московкин вдруг неожиданно остановил роту и, развернув строй в две шеренги, спросил:

      – Какое главное оружие солдата?

      Ответы оказались разными:

      – Автомат! – крикнул кто-то.

      – Пулемет! – предположил младший сержант Хвыля.

      – Гранатомет! – поделился догадкой ефрейтор Шаповалов.

      – Русский мат и голова, – как всегда некстати брякнул я, и все заржали, как табун жеребцов.

      – Хороший ответ, – со сдержанной улыбкой похвалил капитан Московкин. – Но вообще-то я имел в виду кое-что другое. Рядовой Горин, что у вас находится в чехле на боку?!

      – Саперная лопатка! – просветлел от глубины познаний Чмо.

      – Правильно этот инструмент называется малой пехотной лопатой. Сколько солдатских жизней спасла эта лопата на войне – одному Богу известно. Да и то не наверняка. Этой лопатой можно и окопаться, и от осколков голову прикрыть, и мелких дровишек нарубить, и даже в качестве измерительного