Livor Mortis. Reed Solgret

причине.

      ‒ Дядя, поедем домой. Ты устал… ‒ подросток вцепился в рукав человека, задумавшего неладное.

      ‒ Ты совсем меня не слышишь, Сэм, ‒ раздраженно произнес он, закидывая лопаты в повозку. ‒ Чем быстрее мы все сделаем, тем быстрее вернемся домой.

      ‒ Но зачем нам вообще это все делать? ‒ казалось, что юноша вот-вот разрыдается.

      Был уже поздний вечер, и значительно похолодало. В этот день из-за клубящихся на небе, тяжелых туч темнело слишком быстро. Откуда-то издалека донеслись приглушенные раскаты грома, и это привлекло внимание шатена. Он на несколько секунд, задрав голову, уставился в стремительно меняющееся небо.

      ‒ Видишь, и погода портится…

      ‒ Верно, ‒ согласился молодой человек. ‒ Поэтому нужно поторапливаться. Садись в повозку, Сэм, ‒ он ловко забрался на место кучера и схватил вожжи. ‒ Ну, же! ‒ металл в голосе прорезал тишину, воцарившуюся перед надвигающейся бурей.

      Подросток, поджав губы, покорно сел рядом со своим дядей, не сводя с него взгляда. Поводья опустились на спину лошади, и она, также как и ее хозяин, смирилась с требованиями сумасшедшего. И все же для Эстер эта поездка была более приятной. Мягко покатившаяся вперед по пыльной дороге повозка оставила позади амбар с растерянно распахнутыми воротами, величественный дом хозяина амбара, владелец которого уже никогда не вернется туда, проехала еще несколько двух- и трехэтажных соседских особняков окруженных резными, местами сплошняком заросшими плющом, оградами, и теперь катила по проселочной дороге с высокими, растущими вдоль нее дубами и раскинувшимися кустами акации.

      Они миновали дом с широким крыльцом и двумя колоннами, из которого некоторое время назад в состоянии, граничащем с потерей реальности, вышел Эдвард Сиэл, один из лучших молодых ученых Великобритании, не раз признанный настоящим «светилом науки девятнадцатого века». В свои двадцать четыре года он уже читал курс лекций в Оксфорде и целом ряде высших учебных заведений Лондона по судебной анатомии человека и гальвинизму, ставшему такой популярной дисциплиной в научном сообществе.

      У него в руках был большой темно-бордовый чемодан, который еле закрывался из-за переполняющих его вещей, из котрого торчали хирургические щипцы и медицинский бинт. Молодой человек с растерянным видом некоторое время постоял возле летней беседки, расположенной перед особняком, глянул на окна, чтобы убедиться, что никто не видел, что он ушел из дома, а затем решительно вышел за ворота на проселочную дорогу, пустынную в этот момент. Никого из соседей не было, кто мог бы его подвезти, и Эдвард пошел пешком вниз по улице, иногда цепляя носками туфель дорожную пыль.

      Погрузившись в свои мысли, Сиэл мог еще долго так идти, уже почти позабыв, куда и зачем он направился, но тут он поравнялся с домом, где раньше жил Лиам. Молодой человек остановился, замерев и опустив голову. Казалось, мелкие камни на часто размываемой дождем дороге занимают его больше всего на свете в этот момент. Наконец, Эдвард повернулся и посмотрел на здание. Это был