Смута. Роман. Михаил Забелин

получен приказ отойти к северу и занять позицию у деревни Ухане.

      7 июля

      Мы шли всю ночь под проливным дождем и промокли насквозь: почти по колено в грязи, а утром пришли на позицию и снова стали закапываться в землю, в грязь.

      8 июля

      Гренадеры спрашивали меня:

      – Ну как, ничего не слышно, ваше благородие, скоро будет замирение?

      А потом вздыхали:

      – И нет конца краю, кажется, этой войне. Только народ гибнет напрасно.

      15 июля

      Неожиданно немецкая артиллерия выехала на открытую позицию, так что все орудия были видны простым глазом. Что это было с их стороны: высокомерие или уверенность в том, что их не смогут атаковать? Когда об этом доложили в штаб, оказалось, что у наших артиллеристов нет снарядов. В бою под Наролем весь запас снарядов был израсходован. В это время немецкие цепи вплотную подошли к нашему расположению, и роты открыли ружейный огонь. Немцы на несколько минут приостановились, а их артиллерия открыла по нашим окопам беглый огонь страшной силы. Все бросились бежать.

      20 июля

      Шли остаток дня и всю ночь, и когда утром полк был остановлен на малый привал, все, как стояли, так и повалились, как убитые, заснув мертвецким сном. Люди совершенно выбились из сил и уже не могли буквально держаться на ногах.

      Всё плохо, хуже отступления ничего не может быть.

      27 июля

      Из «стариков» в нашем батальоне остались только прапорщик Исаев и я. Поручик Попов – ранен, подпоручик Гаттенбергер – ранен, прапорщик Борисов – убит, поручик Кондауров – убит, прапорщик Орехов – пропал без вести.

      * *

      *

      Русская армия, изнуренная бесконечным отступлением, оборонялась, как могла, из последних сил и даже делала попытки контратаковать.

      Третьего августа после ночного марша 13-й лейб-эриванский гренадерский полк занял лес у села Орехова и приготовился атаковать немецкие позиции с тем, чтобы выбить неприятеля из занятых им окопов 307-го полка и отбросить его за Буг. Вечером началась атака: роты достигли первой линии окопов, побежали дальше, с криком «ура» бросились в штыки на немцев и отбросили их к реке Буг.

      Что сыграло злую шутку: желание наступать и, наконец-то, гнать противника или несогласованность между частями, но в результате атаки полк продвинулся далеко вперед от линии войск, не был поддержан и получил открытый левый фланг. Наутро отошли на исходные позиции соседи справа – батальон Усть-Двинского полка, и правый фланг наступавших тоже остался без прикрытия. Зачем, по чьему приказу? – понять было невозможно. К полудню четвертого августа 13-й эриванский полк оказался в окружении.

      Залегший в наспех вырытые окопчики полк расстреливала немецкая артиллерия, а цепи германцев обступали со всех сторон и, словно привидения, вырастали из клубов дыма. Они шли открыто, с винтовками подмышкой, как на прогулке, без единого выстрела.

      На роту поручика Жилина наступали