СТРАСТЬ РАЗРУШЕНИЯ. Лина Серебрякова

положении своекоштных и казеннокоштных была неодолима для молодого самолюбия, или у каждого был свой круг, но "друг друга они не узнали".

      Виссарион стал центром "Литературного общества 11-го нумера."

      Мечты о сочинительстве кружили голову. Виссарион чувствовал в себе священный пламень. О, наивность начинающего! В драме "Дмитрий Калинин" его благородный герой смело попирает сословные границы ради любви и свободы. "Одиннадцатый нумер" был в восхищении.

      В простоте душевной Белинский вознамерился напечатать драму в университетской типографии и даже поправить за сей счет свои ужасные финансовые дела. Шесть тысяч рублей снились ему чуть не каждую ночь!

      "Осмелюсь льстить себя сладкой надеждою, что мое сочинение, несмотря на свои недостатки, как первое в своем роде, не будет лишним в нашей литературе, столь бедной литературными произведениями, и удостоится внимания Вашего, как первый опыт молодого студента", – написал он и, замирая душой, смущенно принес рукопись в деканат. Споспешествовать успехам отечественной литературы стремился отважный автор.

      Там прочитали. Отношение к нему сразу ужесточилось.

      – Заметьте этого молодца. При первом же случае его надобно выгнать, – распорядился ректор.

      Белинский ужаснулся. Он дал себе клятву все терпеть и сносить.

      Как раз в это время в университете сменился попечитель. Новая метла вымела за ворота последние остатки вольного преподавания. Увидев это, Михаил Лермонтов без сожалений оставил и студенческую скамью, и Москву, закутил, загулял в Санкт-Петербурге в новом окружении Школы гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров, где, по слухам, преподавание литературы еще окрыляло молодые умы.

      Но не тут-то было. В тот же год император потребовал и в Школе всячески стеснять умственное развитие молодых питомцев!

      Белинский, стиснув зубы, терпел все, даже когда казеннокоштных студентов стали запирать на ключ в их комнатах на двенадцать человек.

      Но дело было решенным. Случай, очередная хворь, пропущенный экзамен, злодейски подвернулся почти на самом выходе. Переэкзаменовки ему не дали и уведомили об увольнении из университета. Лишившись всех надежд, он совершенно опустился.

      "Все равно" – опасное безразличие овладело им.

      Спас его Николай Станкевич. Однажды в зиму Белинский сиротливо сидел на заснеженной университетской лестнице, обнимая такого же бездомного уличного пса. «Все равно». И не обратил внимания на шаги за спиной.

      – Висяша, ты? – это был Алексей Левашов, тоже студент.

      – Я, горемыщный.

      – Слава богу! Пойдем скорее.

      Алексей чуть не потащил его за рукав. Виссарион уперся.

      – Что нужды? Какого лешего?

      – Станкевич просил привести студента, исключенного за пьесу.

      – Черта ему во мне? – жгучая надежда взъярилась в нем, но Виссарион уже не верил.

      Алексей настаивал.

      – Он