Собирая по крупицам ад. Макс Риу

вывести Токи как можно тише. Но она начала проявлять свою радость, как и большинство собак, бешено и рьяно.

      – Т-с-с, Токи, – пытаясь успокоить, я сдерживал ее движения руками, – остановись, сидеть!

      Она выполнила команду, но тише от этого не стало. Собачья улыбка расплылась по ее морде, язык выскочил наружу, высвобождая громкое дыхание, а хвост завилял быстрым метрономом, отбивая шуршащий такт.

      Я согнулся и, глаза в глаза, сказал ей:

      – Токи, ты сейчас идешь одна. Я буду ждать тебя за дверью. Когда нагуляешься, вернись обратно, я тебе открою. Понимаешь?

      Она на несколько секунд стала более сдержанной, распознав серьезные нотки в голосе, но потом снова завиляла всем телом. Мы спустились вниз, я еще раз проверил улицу и приоткрыл дверь. Собака мгновенно выбежала и через полминуты исчезла из виду в парке. Я остался стоять за подъездной дверью, нервно перебирая ключи в руке и готовый в любой момент открыть ей дверь обратно. Токи никогда не гуляла одна, поэтому я переживал о ее возвращении и утешался мыслью о том, что собаки довольно умные животные и всегда сами находят дорогу домой. Время шло. Через десять минут я не выдержал и поднялся чуть выше по лестнице, чтобы выявить ее местонахождение. Парк был пышным, цветущим и зеленым. Кроны деревьев заслоняли собой его подножье. Лишь в двух местах были пробелы из-за выкорчеванных взрывами старых берез и сосен. Оттуда блестела тихая гладь водоема. Ничто его сейчас не тревожило. Казалось, озеро просто устало. От постоянной ноющей боли, которая сейчас отступила. Вода успокоилась и решила отдохнуть, наслаждаясь каждой секундой, до следующего приступа.

      – Где же ты, милая? – прошептал я обеспокоенно.

      – Ты вернулся? – вдруг где-то сзади раздался тихий голос.

      Меня подбросило от испуга, в глазах потемнело, ком в горле заглушил крик. Резко обернувшись, я увидел в пролете выше, в полутени невысокий худой силуэт.

      – Ты вернулся, Адам? – повторился вопрос, но уже с жалобными оттенками в произношении.

      Зрение прояснилось, и я различил все детали. Передо мной стояла старуха в длинной серой юбке и затертой мужской плотной рубашке в черно-красную клетку. На плече висело старое грязное кухонное полотенце, тонкие седые волосы были небрежно собраны в хвостик. Дрожащей рукой она держалась за перила, а другой медленно ощупывала пространство впереди себя. Ее взгляд был немного странным, светло-голубые глаза, казалось, смотрят сквозь меня. Она была мне незнакома, и я не мог понять из какой двери она вышла. Опасаясь неопределенности, я сделал шаг в сторону и ждал, что будет происходить дальше. Морщины, первоначально изображавшие на ее лице надежду, как автоматический механизм, медленно перестроились в грустные черты. Такое выражение ей подошло больше. Будто пазл сложился, и они стали на свои привычные места, делая ее облик умиротворенным и более миловидным.

      – Адам, это ты? – произнесла она.

      – Нет, бабушка, я не Адам, – решился я на