Волк пойдет покупать волка. Андрей Гоголев

что такое поэзия”. Или улыбка и: “…никогда не занимался поэзией”. Теперь это смех и стыд, тогда – единственная моя реальность. Слава и только. Звание гения. Узнавание на улицах. Усталость от интервью. Прятаться от прохожих. Иметь мнение, о котором хотят узнать. Вот что хотел я.

      Холодная жизнь. В те годы появились панорамы на яндекс-картах. Ещё до приезда в Петербург я выглядывал места, глядел на людей, застывших на панораме и завидовал: вы – там. Гравитация славы тащила меня. Широки! Широки желудки материального мира! Читал, что пишут в Петербурге, смотрел видео, какие стихи читают. Шире всех действовал странный поэт по фамилии Непитна. О нём ещё будет история.

      Была у меня в ту пору девушка, но скоро она меня бросила. Она выдавала мне синие тысячи, на которые я покупал самые дорогие блокноты, чёрные гелевые ручки и шел писать в место, где было достаточно тепло. Когда ей надоели мои истеричные вопли вины и голода, она ушла. В ответ на объявление о расставании я написал поэму гнева в красном блокноте, особенно дорогом. Я читал ей, а она ничего не почувствовала, только сказала: “Это не про меня”. Уехала она тогда в Москву, а я, когда проводил её, остался ночевать на том же вокзале. Нужно выйти.

      На площади, на самом берегу чёрного ручья народа стоит человек в дутом облике. Жир его лица так широко расставил свои комы, что, кажется, сейчас из лица вырвутся крылья, голова подлетит и косо вознесётся к самой стеле, пустится летать над обоими Невскими, над круговой дорогой, фонарясто ползущей автомобилями. Перед человеком – его улыбка. Перед улыбкой стоит, шатаемый частицами ветра, белый столик, на котором хорошо темперированны зарядные устройства. Все они либо чёрные, либо белые, у всех туго скручены бодрые хвостики. Человек предсказывал судьбу уже имеющихся у толповых обитателей их зарядных устройств: “Вы придёте домой, а там сломанное зарядное устройство!”. Его картавые звоны гаснут в недрах толстых одежд, гаснут в мясе ветра.

      Мы (тогда ещё было это самое “мы”) познакомились в том городе, откуда она. Жили мы, разделённые четырьмя часами автобусного хода и двумястами пятьюдесятью российскими рублями билетной стоимости. В тот город меня пригласил друг по переписке, объявил, что сделает творческую встречу в своём университете, оплатит дорожные расходы, разместит на ночлег, в общем, “размотает на полную катушку” (так он выразился). Ничего из этого не состоялось. Друг перестал отвечать на звонки, на вокзале не встретил, в университете, до которого я с трудом добрался, обо мне не слыхивали. Опрокинул. Страшно уязвлено было не тело, которому не впервые было терпеть скитания, не впервые мыкаться (про это слово отдельно поговорим), ужалена была душа поэта. Позорный ноль, безынтерес, ничего. Тогда я вышел в интернеты, за огромные голубые пятьдесят рублей, написал знакомым, у которых могут быть знакомые, готовые взять на ночлег. По счастью вышел на встречу целый форум… впрочем, всё это неважно. Меня взяла ночевать к себе девушка, которая когда-то опубликовала моё стихотворение у себя на странице.