Не навсегда…. Анна Лис Савкина

вновь закрыл глаза. В голове звучала с детства знакомая песня…

      Разлучённые (1918 г.)

      Вельтисов ногтем поскрёб край рукава гимнастёрки, будто надеясь счистить брызги крови. В воздухе стоял запах гари. Несколько солдат с местными мужиками бегали с вёдрами от колодца к загоревшейся в ходе боёв избе, чтобы огонь не распространился дальше. Двое бойцов за руки и за ноги протащили мимо тело убитого. Вельтисов успел разглядеть бурое от грязи и крови лицо – Ерманов… Пётр, кажется. Перед боем рассказывал какой-то глупый пошлый анекдот, который Велитисов совсем не мог вспомнить.

      – Командир… ― голос начальника штаба заставил обернуться.

      Он шёл, прихрамывая, и Вельтисов сделал несколько шагов ему навстречу.

      – У нас десять человек раненых, трое – совсем тяжелые, шестнадцать убитых, ― отчитался Журавлёв, закуривая.

      Его светлые ресницы и брови были опалены.

      – Малиновых в лес человек двадцать убежало. Не вернулись бы. А то их там по лесам столько прячется… ― он шмыгнул носом.

      – Пленные есть? ― спросил Вельтисов.

      – Семь человек. Да расстрелять их, и дело с концом, ― Журавлёв сплюнул на землю. ― Может только кроме девки.

      – А с ними девка ещё?

      – Ага. Ничего такая. Посмотрите?

      Вельтисов кивнул и пошёл рядом с собеседником.

      Пленные сидели на земле молча, лишь изредка поднимая глаза на конвоиров. Все коротко подстрижены и одеты в цвета летнего леса.

      – Вот, ― Журавлёв указал на одну из семи макушек.

      Вельтисов замер, когда пленница подняла голову. По лицу было видно, что и она узнала свою первую любовь.

      – Ты… ― чуть слышно проговорил Вельтисов.

      И сердце его вдруг зашлось так, как не стучало даже перед боем.

      – Я… ― она моргнула воспалёнными глазами.

      В голове Вельтисова пронеслась целая вереница мыслей: с четырнадцати до восемнадцати лет он с Анфисой был неразлучен. Все деревенские сплетницы Малинников пророчили им скорую свадьбу, как только Вельтисов вернётся из армии. Но после двух лет службы он отправился воевать на восток, а после практически сразу встал в ряды равенцев.

      Он хорошо помнил и отца Анфисы: за убийство или задержание Ратмира Зорина ежегодно увеличивается обещанная награда. Но, несмотря на все преступления её отца и остальных малиновых против власти равенцев, Анфиса оставалась для Вельтисова прекрасным светлым образом идеальной девушки.

      Похоже, кроме него, никто не знал, что их пленница – дочь предводителя малиновых. И, несмотря на свою преданность идеалам равенцев, Вельтисов пока не собирался сообщать об этом.

      – Никого не убивать, ― распорядился он.

      – Знакомая? ― поинтересовался Журавлёв, выдыхая дым.

      – Учились вместе.

      – Мир тесен… Пойду гляну, что там с пожаром.

      Вельтисов снова взглянул на Анфису: она не сильно изменилась за прошедшие шесть лет, только похудела, и взгляд стал тяжелее. Но это по-прежнему была та Анфиса, которая бросалась