Исповедь русской американки. Валентина Попова-Блум

на лбу было написано: «взяточник». Я возмутилась грязными, оскорбительными вопросами, встала и ушла из кабинета.

      Я стала борцом. Наивным, но за справедливость! Надо было как-то защищаться!

      И я попросилась на прием к заведующему отделом здравоохранения Горкома партии Москвы, который Ельцин тогда и возглавлял. Я слышала, как трудно было попасть к нему на прием даже секретарям районных комитетов, то есть мелким руководителям в его структуре – рассказывали даже про суициды по этой причине.

      Но к руководителю его отдела здравоохранения я попала очень легко. Хотя, в отличие от большинства руководителей даже низшего звена в стране, членом партии я не была. Мне не верили, что такое возможно, и считали, что я скрываю партийную принадлежность. Кстати, еще в школе я и в комсомол отказалась вступать по демонстративной причине: «Если имярек член комсомола, то мне там делать нечего!» На меня и мои доводы плюнули.

      Но когда я заполняла анкету для поступления в Первый московский медицинский институт и была заминка, что написать в графе «Член ВЛКСМ с такого-то года», я по совету матери написала: «Мать – член КПСС с такого-то года». Как ни странно, вопросов и плохих последствий не было. То ли не заметили, то ли нужен был маленький процент несоюзной молодежи. У нас на курсе таких было только двое – я и взрослый дядя.

      И вот я у завотделом здравоохранения Горкома партии. Очень высокий уровень карьерной лестницы!

      Совсем не старый мужчина, бывший до того директором фельдшерского училища, внимательно выслушал планы и проблемы и пообещал приехать на специально собранное совещание моего коллектива.

      Коллектив в нервном возбуждении собрался. Высокий чиновник приехал, увидел и выслушал всех. Ни слова не сказав, уехал. Свои аргументы я ему уже изложила в его кабинете на приеме.

      Через пару дней пришло распоряжение Горкома партии: ДСП закрыть (не спрашивая Минздрав, Горздрав и Райздрав, в чьем подчинении мы находились). И ОБХСС было поручено прекратить дело против Поповой.

      Маленькая деталь: в донесении на меня фигурировал старый доктор, единственная моя опора в достойном контроле нашей конторы за всеми медицинскими учреждениями района. В доносе меня обвинили в хищении его зарплаты (во время отпусков). Так этот доктор, Михаил Моисеевич, старый рентгенолог, прошедший войну, пришел в райком партии и заявил, что, если против меня начнутся действия, он положит на стол свой партбилет! Он понимал мою честность и ценил мою инициативу. Тогда еще никто партбилеты не кидал, и эта угроза сработала.

      Кстати, рассказывая ранее моему отцу, опытному чиновнику, об ОБХСС, услышала: «Доченька, а у тебя руки чистые?!» В смысле – ничего к ним не прилипло? И при моем отрицательном ответе он сказал: «Тогда не волнуйся! Все уладится».

      Так Горком партии Москвы принял справедливое и прогрессивное решение!

      Я тогда подумала, что опыт работы «нашего прокуратора» в фельдшерском училище очень помог: он знал проблемы подростков!

      ДСП действительно сразу