Кириньяга. Килиманджаро. Майкл Даймонд Резник

уже говорила тебе об этом, – Камари рассердилась оттого, что я не посчитал ее слова очевидной истиной. Глянув на книгу, она протянула ее мне. – Что означают эти знаки?

      – Всякую всячину.

      – Какую именно?

      – О, кикуйю знать это ни к чему.

      – Но ты же знаешь.

      – Я же мундумугу.

      – Может кто-нибудь еще на Кириньяге понять смысл этих знаков?

      – Вождь твоей деревни Коиннаге и еще двое вождей умеют читать такие знаки. – Я уже сожалел, что дал втянуть себя в этот разговор, понимая, к чему он приведет.

      – Но вы все старики, – возразила она. – Ты должен научить меня, чтобы после вашей смерти кто-то мог прочесть их.

      – Сами по себе эти знаки не так уж и важны, – сказал я. – Они выдуманы европейцами. Кикуйю не нуждались в книгах до прихода европейцев в Кению, вот и мы вполне обходимся без них на Кириньяге, которая принадлежит только нам. Когда Коиннаге и другие вожди умрут, все будет так же, как в стародавние времена.

      – Значит, это дурные знаки? – спросила она.

      – Нет, – сказал я. – Зла они не несут. Но для кикуйю они бесполезны. Это знаки белых людей.

      Она протянула мне книгу:

      – Прочтешь мне что-нибудь из этих знаков?

      – Зачем?

      – Хочется знать, какие заклятия у белых.

      Я долго смотрел на нее, пытаясь собраться с мыслями, затем согласно кивнул.

      – Только одно, – предупредил я. – И более это не повторится.

      – Только одно, – согласилась Камари.

      Я пролистал книгу, сборник английских стихотворений елизаветинской эпохи, переведенных на суахили, наугад выбрал одно и прочел его Камари:

      Приди, любимая моя!

      С тобой вкушу блаженство я.

      Открыты нам полей простор,

      Леса, долины, кручи гор.

      Мы сядем у прибрежных скал,

      Где птицы дивный мадригал

      Слагают в честь уснувших вод

      И где пастух стада пасет.

      Приди! Я плащ украшу твой

      Зеленой миртовой листвой,

      Цветы вплету я в шелк волос

      И ложе сделаю из роз.

      Дам пояс мягкий из плюща,

      Янтарь для пуговиц плаща.

      С тобой познаю счастье я,

      Приди, любимая моя![9]

      Камари нахмурилась:

      – Не понимаю.

      – Я же сказал тебе, что не поймешь, – ответил я. – А теперь положи книгу на место и заканчивай уборку. У тебя же есть еще дела в шамба твоего отца помимо здешних.

      Она кивнула и нырнула в хижину, чтобы возбужденно выскочить оттуда несколько минут спустя.

      – Это же история! – воскликнула она.

      – Что?

      – Заклинание, которое ты прочел! Я не поняла многих слов, но это история воина, который просит девушку выйти за него замуж! – Она помолчала. – Но ведь ты мог бы сделать ее интереснее, Кориба! В заклинании не упомянуты ни гиена-физи, ни крокодил-мамба, что живет в реке и может съесть воина и его жену. И все же это история! Я-то думала, что это будет заклинание для мундумугу!

      – Ты очень умна, раз поняла, что это история, –

9

Кристофер Марлоу, «Страстный пастух – своей возлюбленной» (классическая пасторальная любовная элегия, опубликована в 1599 г.), сокращенный перевод И. Жданова. – Прим. пер.