Звереныш. Надежда Юрьевна Зотова

да сморщенное…

      А сыны прилипнут к какой-нибудь девке, женятся – и поминай, как звали! Своя жизнь у них начнется, свои заботы – и все некогда! Забегут когда на часок, а то и нет. Много таких разговоров ходит. К старости многие женщины одни остаются. К старости… А она смолоду так. Дети – это не то, не то… Скорая сейчас жизнь, только успевай за ней. Всем некогла.За этой суетой выедается душа. Не хватает ей тепла, заботы, доброты простой…  Сколько сейчас собачек и кошечек развелось! Все потому, чтобы душа не изголодалась.  Они хоть твари бессловесные. А иной раз понимают больше близких людей.

      – Вот и я заведу, – глядя вслед удаляющейся соседке, ведущей на поводке малютку йорка,  сказала Танька вслух.

      Ни разу больше ни она, ни Светик не вспоминали Анатолия.  Случайное знакомство не сулило никаких надежд, и эта яркая вспышка погасла так же быстро, как и загорелась. День ото дня Танька становилась все молчаливее и угрюмее. А Светик еще чаще убегал на заветную лавочку и, сидя на ней, безмолвно таращился куда-то вдаль.

      Его зимние посиделки не прошли даром. В один из морозных дней он сильно промерз и в ночь заметался в бреду  на мокрой от пота постельке. Перепуганная Танька  вызвала ему «Скорую» и, трясясь возле врачей, все повторяла срывающимся  голосом одну и ту же фразу.

      – Что с ним? Что с ним?

      – Успокойтесь, мамаша, –   укоризненно качал головой молоденький врач. – Жить будет. Воспаление легких у него. Смотреть нужно за ребенком лучше. Простыл он сильно.

      Танька виновато кивнула головой.

      – Двое их у меня, пока с малым вожусь, этот куда-нибудь убежит. Упрямый он, диковатый.  Работаю еще, устаю сильно…

      – А папаша что же?…

      – А отцы у них умерли оба, – упавшм голосом сообщила Танька. – Одна мыкаюсь.

      – Печально,  – ответил врач. – Однако смотреть нужно лучше. Не то и этого потерять недолго. – Он строго посмотрел на Таньку. – В больнцу его нужно…

      – Это нет, – решительно запротествала Танька. – В больницу не дам. Да я сама медсестра. Вы не сомневайтесь, выхожу…– Серые Танькины глаза наполнились слезами.

      – Ну, хорошо, – смягчился врач. – Вызывайте педиатра на дом и строго под его присмотром…–  Он еще раз пристально посмотрел на Таньку. – Строго под присмотром врача… и Вашего…

      Светик болел долго и мучительно. Его пичкали таблетками, кололи уколами, а болезнь никак не хотела отступать прочь. Танька вымоталась и осунулась, а Светик и без того худенький, стал словно прозрачным.

      – И чего ж ты на этой лавке забыл, – сквозь слезы ругала его мать. – Ведь часами сидишь там, зколдованная она что ли, лавка эта? И ладно бы еще с кем-то, а то все один и один… Вот и насиделся! Мало мне досталось, так еще и ты…

      Светик молчал. Он и сам себе не мог объяснть, почему его тнет это место.Просто там ему было хорошо, никто не мешал ему думать и мечтать и видеть удивительные картины, которые мгновенно разбивались о крики Кешки и суету матери.

      – А