Дневники путешествий. Эмилия Тайсина

но, подводя итоги, он только упомянул, что, мол, Эмилия Тайсина из Казани сильно радела о философском образовании…

      Ладно, пусть так и останется. На самом деле Володя и Вадим понравились мне гораздо больше.

      …А в то же самое время на Круглом столе, руководимом Зинаидой из Вартовска, выступала бабушка Кучуради, и вообще тема «межкультурные коммуникации» была мне, конечно, близка! Но – но, опять я не там где–то, неудачница…

      …Сейчас почему–то вспоминаю, как в Чите – или то было в милом Хабаровске? – в большом и богатом здании, полу–музее, полу–библиотеке, им. Пушкина, для нас играл какой–то местный прославленный ансамбль народных инструментов, лауреат многих премий… Будашкина, да. Человечек, дергавший струны контрабас–балалайки, руководитель ансамбля, имел лицо если не самого Ротбара, то уж Нушрока точно. Играли они очень хорошо, и классику, в том числе аргентинскую, и попурри русских песен. А после концерта, пока наши медленно рассеивались, покидая зал, я сняла с витрины книжку детских сказок для четырех – пятилеток… Никогда не забуду эвенкийскую сказку о незадачливом шамане, пьянчужке –жене и обратившемся (необратимо) в золотоносную гору её муже–бывшем–богатыре… (Внуку такую книжку?! Оборони создатель!) Да, наверное, это было в Чите. Ну и зачем я наткнулась на эту сказку?!

      …Но сначала после Владивостока был Хабаровск.

***

      Что я о нем предварительно знала?

      Ничего, кроме приятного обещающего названия. Правда, вот еще песню «У высоких берегов Амура…» только там были самураи–японцы, а тут мирные китайцы. В 10 км или меньше.

      Город оказался приятный, живописный, зеленый, милый и человечный. 600 тыс. жителей. Основан в 1858 г. Встретили нас замечательно. Погода тоже быстро налаживалась. На привокзальной площади меня весьма впечатлил монумент мужественного казака–первооткрывателя здешних (правда, достаточно давно и плотно заселенных эвенками и монголами) мест. Памятная надпись гласила, что это именно и есть Хабаров. Сделав несколько внеочередных снимков (а пленку уже надо было экономить, потому что в Корее произошел сильный перерасход), удовлетворенная, я побежала в экскурсионный автобус, и первое, что я там услышала, – Хабаров в этом месте именно что никогда не бывал. Он со своими казачками дошел только до какой – то эвенкийской деревни километрах в 100 отсюда, которую мудро нарек Хабаров-кой. А острог заложил, тем обозначив будущий город, совсем другой мужественный казак, в накомарнике на затылке, забыла его украинскую фамилию. У высокого берега Амура ему тоже высится памятник; правда, нам сказали, что сходство с оригиналом весьма условное, поскольку дагерротип сего аристократического запорожца, в отличие, видимо, от хабаровского, как–то не сохранился.

      А в парке, прямо на самой смотровой площадке над рекой возвышается и доминирует еще один памятник: всеобщему тамошнему любимцу бывшему губернатору края графу Муравьеву–Амурскому. Его нам благожелательно