Дневники путешествий. Эмилия Тайсина

и эпистемология – это все один и тот же конгломерат, замешанный на Витгенштейне. Надо будет внимательно абстракты почитать. А вообще –то я присутствовала на следующих секциях: онтологии, гносеологии, социальной философии (с Валерием Павловским), философии науки (с Владимиром Пржиленским), философии природы (с Еленой Золотых), эстетики (с Галиной Коломиец); еще на секции, где «зажигали» наши мэтры, Лекторский, Степин и Гусейнов. Еще переводила Арлычеву и еще какой–то Шехерезаде, а с секции логики сбежала. Дни заседаний, довольно похожие друг на друга, сейчас уже перемешались у меня в голове. Третьего августа это было или четвертого? Не знаю, и уже не вспомню… да и не так это важно. Вобщем, ближе к концу на одном из пленарных заседаний я утром застаю такую картину: сидят в президиуме две колоритные старухи. Одна – крашеная брюнетка, стриженая, в прошлом кудрявая, с брезгливым выражением желтого, длинного, какого –то деревянного, лица. Другая, блаженненькая, добренькая, седенькая, с маленьким личиком как печеное яблочко, похожа на старого герцога из «Собаки на сене». Первая оказалась европейской звездой, бывшим (до Кучуради) Президентом ФИСП, прославленным итальянским философом мирового класса, одним из отцов–основателей постмодернизма, Эвандро Агацци. Вторая – каким–то известным корейцем, кажется, Чу, одним из первых выпускников Seoul National. Что они докладывали, совершенно не помню, хотя слушала очень внимательно и заинтересованно. Знаю, что Агацци говорил о необходимости разработки аксиологического аспекта философии науки; а вот Чу… Пришлось потом опять лезть в сборник абстрактов.

      При закрытии, как и при открытии конгресса, прошел грандиозный концерт. Если первый был этнический, то последний уже в классике. Необычайное совершенство их сценического и, в особенности, музыкального искусства превзошли мое воображение. Концертами сопровождался и каждый прием, банкет, фуршет, и пр., оставляя то же ощущение недосягаемого мастерства, будь то церемониальный танец, труба или барабаны, джаз или классика. Один только номер был комичный: когда корейская сторона давала банкет в честь российской делегации, последним номером объявили «барыню». И по сцене заскакал щуплый и старенький, черненький, морщинистый танцор, весьма воодушевленный, чьи движения, безусловно, были боем с тенью на получение черного пояса в тхэ–квон–до.

      К сожалению, у меня «там» часто, и небезосновательно, возникало жванецкое ощущение, что я «НЕ ТАМ где –то все время». Что «все люди» гуляют по ночному Сеулу, ужинают в дорогих ресторанах, играют в рулетку и выигрывают; ездят в Национальный парк, в Корейскую деревню, в главные музеи и дворцы, ЛАЗАЮТ по всей стране от Желтого до Восточного моря, – а я все не попадаю, неудачница, в самое «яблочко». Интересничаю, хочу всех перемудрить, отхожу от толпы, окружающей гида – и проигрываю. Почему я не поехала в дискотеку, когда все поехали, включая Андрея? Все на северный рынок – а я на секцию. Все на южный – а я на секцию же. Зачем я якшалась