Сердце на двоих. Теория поцелуя. Лена Сокол

не билось. Просто остановилось, и все. Точно отработало свой положенный срок.

      Все. Тишина. Ее больше не было.

      А мы были рядом. И нам было всего восемь лет. Держались друг за друга, и не думали, что когда-то сможем отпустить. Были единым целым. Либо так, либо никак. Всегда вместе, во всем согласны друг с другом. Обо всем могли друг другу рассказать. Вся жизнь одна на двоих. Плечом к плечу. Точно приклеенные. Сросшиеся. Неделимые. Мы.

      Которых больше почему-то не было.

      Почему?

      – Привет! – Он торопливо пожал и отпустил мою руку.

      В воздухе повисла неловкость. Странная, сквозящая холодом и отчужденностью. Непривычная, но все чаще мелькающая меж нами.

      – Привет.

      Я с неудовольствием отметил, что он даже рад тому, что белая футболка спасла его от вынужденных объятий с грязным, вспотевшим мной.

      – Соскучился по кроссу? Хочешь прокатиться? – Спросил его привычно, а выглядело, будто надавил ему на больную мозоль.

      Кирилл посмотрел на меня так, словно это я его лишил любимого дела. Словно я заставил тогда отказаться от гонок. Хмыкнул, пряча за улыбкой раздражение и досаду.

      – Не сегодня. – Опустил он взгляд и принялся постукивать по ноге какой-то коробкой. – Есть дела важнее.

      Да уж точно. Это я, бесполезный лентяй: второй раз за день наматываю круги на трассе и пытаюсь привести себя в чувство. Которая уже ночь без сна. И полная решимость наделать глупостей от непреодолимого желания заговорить с девушкой, лишившей меня покоя и сна.

      А ведь я о ней ничего не знаю. Да что там – совсем ничего, кроме того, как она выглядит. И того, что реально светится. Точно солнышко в дождливый день. Удивительная. Необыкновенная. Загадочная незнакомка.

      – Какие дела? – Поинтересовался я, вздохнув. – Думал, мы с тобой будем вещи перевозить в новую квартиру.

      Брат медленно поднял на меня глаза:

      – Да… Никакие. Нужно немного денег заработать. – Он отмахнулся. – Не хочу в этой дыре жить. – И наморщил нос. – Ты хочешь – живи, я – не стану.

      Вот и нет больше никакого «мы». Пора бы и мне повзрослеть.

      – Все еще на Олеську злишься? – Усмехнулся я.

      – Да. Ловко она папашу развела. – Брат тряхнул головой, и этот жест мне что-то напомнил. Точно. Совсем как Левицкий, еще и сплюнул смачно на землю. Начал перенимать потихоньку все его повадки. – И покупателей на дом быстро нашла. А нам теперь съезжать в эту…

      Он сжал губы, чтоб не выругаться.

      – Нормальную я нашел квартиру, не выеживайся.

      Кир шумно выдохнул:

      – Халупа! Самая настоящая!

      Надежда, что мы проведем этот вечер вместе, таская коробки и непринужденно общаясь, как бывало когда-то раньше, окончательно растаяла.

      – Да ну тебя. – Я снял перчатки и бросил их в шлем. – Сейчас помоюсь и сам поеду перевозить вещи.

      – Погоди. – Он не дал мне развернуться и уйти.

      Точно. Зачем-то же он приперся сюда?

      Я обернулся.

      – Что?

      – Ты