Заставь меня влюбиться. Влюбляться лучше всего под музыку. Лена Сокол

Жду подвоха, не могу расслабиться. Слишком милый, слишком заботливый: судьба не может сделать мне такой подарок. Видимо, очень хочется ему выиграть спор. Наиграется и бросит, вот увидишь.

      – А что вчера-то было?

      И я рассказала Аньке все подробно и обстоятельно, а она охала так громко, что несколько раз из своей комнаты выглядывала мама: качала головой, глядя на развалившуюся на полу в коридоре Солнцеву, и закрывала обратно дверь.

      – А у Пашки это неизлечимо, по ходу. – Заключила подруга, вставая и отряхиваясь.

      – Вот именно. Так что подумай сто раз, нужен ли тебе такой неуправляемый, отбитый на всю башку экземпляр.

      – Пожалуй, нам было бы не скучно. Ой, – голос Ани вдруг прервался. Послышался щелчок замка, затем звук открываемой двери. – А вот и Рэмбо вернулся. Первая кровь!

      – Ох, ты ж, – это уже голос брата. – Уснула головой в ведре с перекисью?

      – Иди, знаешь куда. – Дерзко ответила Солнце и заглянула ко мне. – Маш, я пойду, мне пора. Позвоню завтра. – Махнула на прощанье и скрылась.

      В коридоре послышалась возня. Видимо, этим двоим было тяжело разойтись в прихожей, не передушив друг друга. Пашка был не в духе, а, значит, обмен любезностями на сегодня был окончен.

      Я сползла по подушке и накрылась одеялом, оставив одни лишь глаза. Отвернулась к окну, бросила взгляд на телефон. Тишина.

      – Маш, – Суриков стоял в дверном проеме. Не дождавшись ответа, он снова позвал. – Ма-а-аш…

      Голос звучал виновато и расстроено, братец топтался в проходе, подбирая слова.

      – Я ведь хотел, как лучше. Чтобы у тебя было все самое…

      – Уходи. – Собрав последние силы, я запустила в него тапком-зеброй. – Уходи, понял?! И не разговаривай со мной больше! Никогда!

      Меня затрясло от обиды. От всего, что навалилось на меня в раз. От жестокого поведения брата, из-за болезни и потому, что Дима не писал и не звонил.

      – Я…

      – Вали!

      Пашка выпустил из рук перехваченный в полете тапок и прикрыл за собой дверь. Через минуту из его комнаты уже послышалось заунывное треньканье. Я смотрела на темный экран мобильника и ждала.

      Ждала. Ждала.

      Тишина. Ни словечка. Никаких признаков жизни. «Ну, и черт с тобой! Провались!»

      – Да хватит уже мучать гитару! Достал! – Я запустила вторым тапком в дверь, щелкнула выключателем ночника и закрыла глаза.

      Предстояло еще поворочаться несколько часов, чтобы уснуть.

25

      Извержение вулкана. Жутко непонятная хрень.

      Мне снился громадный конус, растущий из земли и выплевывающий на ее же поверхность раскаленные обломки, пепел и магму, тут же становящуюся раскаленной вязкой лавой. Клубы дыма, наполняющие легкие, и раскаты грома, угрожающие взорвать небо.

      Я подскочила на кровати и прислонила руку ко лбу: нет, температуры уже не было. Хотя мое тело и лежало на влажных от собственного пота простынях, жар определенно спал. Тогда к чему были эти кошмары?

      Откинув одеяло, я приподнялась. Глаза сегодня видели гораздо лучше, хоть и продолжали