Заставь меня влюбиться. Влюбляться лучше всего под музыку. Лена Сокол

И это было… потрясающе. Я даже представила, будь это ударные, а не контейнеры от еды, вышло бы мозго-взрыво-оглушительно!

      – Мне нравилось раньше, правда. – Улыбнулся он. – Руки все еще помнят. – Дима снова возвышался надо мной большой темной фигурой. – Хорошее было время, у нас даже была своя группа в школе.

      – Здорово.

      – Даже забавный случай имеется, с этим связанный. – Он нагнулся, сдувая матрас собственным весом. – В десятом классе классный руководитель сказала, что освобождает всех отличников и ударников от учебы до конца мая. Я был уверен, что меня это тоже касается и не пришел на занятия. На ее вопрос потом ответил: «Я ведь ударник? Ударник! Вот и не пришел!»

      – А она? – Рассмеялась я.

      – Была с чувством юмора и не стала наказывать. Так ведь и есть: ударник в нашей группе, и все в школе это знали. Так что те выходные я заслужил хотя бы за свою находчивость.

      – За наглость! – Рассмеялась я, падая попой на почти сдутый матрас.

      – Находчивость. – Стоял на своем Дима, ползая по мягкому креслу-качалке в поисках оставшегося воздуха.

      Когда он был уложен в сумку вслед за насосом, я отважилась спросить:

      – А ты где жил в США?

      – Big apple.

      – В Нью-Йорке? Вот повезло. Я бы ни за что не вернулась оттуда обратно.

      – Не-е… Там, конечно, было вполне уютно, но здесь определенно лучше.

      – Ты точно странный.

      – А ты нет?

      – А где ты еще был? – Продолжила я расспросы, игнорируя его последнюю реплику.

      – Los Angeles, Chicago, San Francisco. – Сказал он чисто, без акцента. И явно не умничал: видимо, привык называть их именно так – на американский манер.

      – А я нигде не была, – призналась я, опустив плечи.

      – Серьезно?

      – Да.

      – Вообще нигде? – Словно не поверив, переспросил Дима.

      – Даже в Калиновке.

      – Теперь у нас есть повод это исправить. – Он вскочил, ловко закинул сумку на плечо, подобрал с земли пакет и, взяв меня за руку, повел за собой. – Начав, хотя бы, с Калиновки. Идем, нужно кое-что проверить!

19

      Придерживая плед, я старалась поспевать за ним. На душе стало так спокойно, и первый раз за долгое время совсем не хотелось курить. То ли вино в голову ударило, то ли сам Дима, но даже кочки под ногами перестали быть такими неуютными, и трава больше не была колкой и жесткой.

      – Нам сюда. – Калинин остановился у какого-то высокого, раскидистого дерева и швырнул сумки на траву. – Он все еще здесь! С ума сойти можно!

      Тут я заметила что-то большое и темное вверху, на ветвях.

      – Пойдем. – Дима ловко забрался на лестницу, прислоненную к стволу, и махнул мне рукой.

      – Я… я боюсь высоты!

      – Пошли-пошли. – Его силуэт уже скрылся среди голых ветвей.

      – Блин. – И я, откинув плед, ухватилась за деревянную ступеньку, если ее можно было так назвать. Шаг, второй, третий. – Эй, жди меня!

      – Я уже тут, наверху. – Из небольшого строения над моей головой показалась его рука.

      – Что это? – Вцепляясь в нее пальцами,