Заставь меня влюбиться. Влюбляться лучше всего под музыку. Лена Сокол

меня. Но так даже лучше, не остается места для глупых надежд.

      Он уставился на меня, пытаясь в темноте забраться глазами мне в самую душу.

      – Маш, – внезапно дотронулся до моей руки, которую я тут же отдернула, – до меня доходит, как до страуса. Я чувствую, что делаю что-то не то, и это заставляет тебя так реагировать. Помоги мне понять, подскажи, что ли, как надо. Как правильнее? Я ведь делаю такие вещи для девушки впервые, и делаю их так, как чувствую. Прости. Мне жаль, что это заставляет тебя напрягаться и настораживаться.

      Я сглотнула.

      Подсознание сигнализировало мне постоянно: «Не верь, не слушай, не воспринимай всерьез. Ты все это уже слышала: и про то, какая ты, и про «первый раз со мной такое»». И все это произвело огромное впечатление в свое время, но обернулось пшиком. Пустотой и болью в сердце. Игорь тоже заглядывал в глаза, улыбался и, казалось, сам верил в свои слова. А потом у него не хватило даже мужества объясниться со мной, как подобает мужчине.

      Наверное, я слишком долго молчала, потому что Дима, опустив голову начал открывать поочередно все контейнеры.

      – Я не знаю, как реагировать. – Призналась я. – И не знаю, что у тебя на уме.

      – Понял, – кивнул он.

      – Дай мне время.

      – Хорошо.

      – Дима? – Я попыталась отыскать в темноте его глаза. – Почему ты пошел за мной вчера? Зачем тебе это все?

17

      Он рассмеялся – звонко и весело.

      – Ради моей будущей семьи, детей и их сумасшедшей мамаши, которая смотрела на меня в автобусе, как на отрепье.

      – А если без шуток?

      – А если без шуток… – Задумался парень. – Ты так сексуально шлепнулась там, на дорожке. Задом кверху. Я больше ни о чем думать не мог – даже забыл, зачем шел в универ. Сел покурить, прийти в себя, а тут, смотрю, тебя сама судьба ко мне в руки несет. Не мог же я упустить такой шанс? Вот и затащил, как паук, в свою паутину. А потом, конечно, было стыдно-о…

      – Понятно, я до сих пор злюсь, как вспоминаю.

      – Прости, маляус, постараюсь искупить!

      – В автобусе ты был ужасен, – искренне рассмеялась я, вспоминая. – Думала ты обдолбался до зеленых соплей.

      Мой спутник даже замер, потом глубоко выдохнул, улыбнулся и подвинул ко мне контейнер.

      – Ну, знаешь. Многочасовой перелет, потом тщетные попытки уснуть до четырех ночи, и когда мое лицо только нашло свой приют на теплой подушке, вдруг резкий пинок под зад от мамы: «Вставай, иди, я договорилась, срочно неси документы». Не помню, как оделся, как вышел – все на автопилоте. Ноги, честное слово, меня сами в этот автобус привели.

      – Да?

      – Да. И это даже хорошо: у меня совсем не осталось друзей в этом городе, даже поговорить не с кем, а тут ты. Вредная, колючая, местами не совсем адекватная, но так даже интереснее.

      – Нет друзей?

      – Нет. Меня же не было три года. С тех пор, как маме дали работу в Нью-Йорке. Все, с кем я общался здесь раньше, они изменились. Нет общих тем, точек соприкосновения, все не то…

      – Но ты дружишь с человеком, которого я ненавижу.

      Он