Заставь меня влюбиться. Влюбляться лучше всего под музыку. Лена Сокол

жир на талии, прикидывая, сколько еще осталось худеть к лету.

      – И как он?

      – Как-как, на тебя похож, только выше и крепче.

      – Да я не об этом. Что говорит?

      – Ну-у, – подруга намотала прядь волос на палец, силясь вспомнить.

      – Понятно. – Разложив пирожные по тарелочкам, и накрыв пленкой, я отложила их в сторону. – Вы опять глазели друг на друга, а затем разошлись каждый в свою сторону?

      – Нет. – Ответила она неуверенно и смущенно.

      – Да, – усмехнулась я, снимая перчатки. – Как всегда.

      – Ты же помнишь про обет? Воздержание, все дела… И вообще, твой брат жутко похож на тебя, а это так странно.

      – Все верно, – я подошла к окну, заклеенному рекламой наполовину. На улице распогодилось, и люди сновали туда-сюда уже в одних кофточках и футболках. – А еще Пашка – дуралей, грязнуля и драчун. На черта тебе такой, спрашивается?

      – Маш?

      – А? – Обернулась я.

      – Может, дашь шанс своему попугаю? Глядишь, он не такой, как все, и у вас…

      – Нет. – Я спрятала глаза. – И он даже не в моем вкусе.

      – Рано ты себя закапываешь, – бросила подруга, отворачиваясь. – Такими темпами через пару лет совсем закроешься ото всех и будешь беспрестанно ворчать, как бабка.

      Она покачала головой и направилась в зал. Я проводила ее усталым взглядом, поправила косынку на голове и вернулась к обязанностям – мелким, надоевшим, но таким нужным, чтобы хоть немного отвлечься. Все-таки, Солнце всегда говорила дельные вещи, а еще чаще просто озвучивала то, в чем я сама себе боялась признаться. Каждый раз, когда мне хотелось закрыть глаза на проблему, она возвращалась к ней, чтобы заново обсудить. Еще, и еще, и так до тех пор, пока не находилось решение.

      Единственным камнем преткновения оставались мои отношения с одногруппниками. Я упрямо твердила Ане, что мне и так нормально, но она настойчиво продолжала предлагать пути решения, вроде такого, как попробовать найти с ними общий язык, перейти в другой универ или посоветоваться с братом. А я привычно упиралась: нет, я не изгой, меня не обижают, мне и так хорошо, я на всех забила, и меня все устраивает.

      – У тебя есть там кто-то, с кем хотя бы можно поболтать на переменке, если скучно? – спрашивала она.

      Как удар под дых. Вроде уже привыкла, а все равно неприятно.

      – Нет, – всякий раз отвечала я, ощущая тяжелый камень в груди, – как нет и потребности с кем-то там разговаривать.

      – О чем и говорю, – сердилась Аня, теребя свои иссиня-черные волосы.

      Хороший друг чувствует сердцем. Хороший друг видит боль даже за улыбкой. Хороший друг – это тот, кто, зная твои минусы, все равно тебя любит.

      И Солнцева была именно такой.

      – Там! – Она вбежала в кухню, словно ошпаренная. – Там!

      Аня трясла рукой с блокнотом, указывая на зал.

      – Что? – Я поправила фартук и взглянула на нее.

      – Мне кажется, это он!

      – Кто?

      – Твой Дима! – Воскликнула она радостно.

11

      – Мой