Желтое окно. Михаил Юрьевич Третьяков

только случайности, разрушает ауру этого места. Прихожане крестятся и кланяются в совершенно непонятные для меня моменты. Вспоминаю, как в зале института сотрудники выходили и пересказывали свои должностные инструкции и как от этой монотонности и однообразия я тоже стал частью этого безумия. Но мне до сих пор непонятно, почему именно дождь стал символом объединения. Всё время я пытался найти причину, по которой дождь заставляет менять поведение людей. Наконец-то я ее нашел, но от этого мне так и не стало понятнее, почему дождь идет так долго. Значит ли это, что, возможно, речитатив в сочетании с инфразвуком – не единственные причины ливня? Почему людей обманывают и говорят о том, что косохлест опасен?

      В сознании всплывают обрывки того, что рассказывала крестная, пока я находился в коме: о людях, которые лежат в больнице, об отсутствии пустых коек – видимо, всё-таки в дожде есть какая-то опасность. Хотя, мне кажется, всё, как всегда, упирается в людей.

      Религия – это попытка заставить человека отринуть всё плохое, но только, увы, это невозможно. Ведь самое страшное зло – это то, которое находится внутри нас, его невозможно победить и невозможно изжить, потому что оно является нераздельной составляющей личности, и, уничтожив или изменив его, в итоге уничтожишь и человека. Копаясь внутри себя, понимаю, что ответы на мои вопросы находятся не здесь. Мне надо вернуться домой – всё, что нужно, осталось там. Но у меня нет ничего – ни одежды, ни телефона, словно все ниточки, которые связывали меня с прошлым, сожжены там, где погибла Оля.

      Выхожу на ступени храма. Кажется, светает, хотя в сером мареве дождя это неочевидно. Небо взрезается желтым пятном, во мне вспыхивает надежда на то, что солнечный свет всё-таки пробился сквозь пелену дождя. Но нет. Пятно разрастается, вспарывая небесную твердь, превращаясь в окно, и я понимаю, что наконец-то стал свидетелем необычайного атмосферного явления, о котором уже несколько раз слышал, но сегодня на пороге храма увидел впервые. Помнится, в новостных каналах писали, что это результат преломления света в кристалликах льда, образующихся на высоте. Только вот откуда возник этот свет, мне до конца не понятно, ведь солнце обессилело и не может пробить дождевую завесу. Выйдя из храма, не чувствую в себе сил, словно пружина внутри уже полностью раскрутилась и кончился завод.

      Андрей, мой лучший друг, остался в городе. Изменившийся, но всё же Андрей, а я не знаю, как и чем ему помочь, хотя обещал, что смогу всё исправить. Близкий и родной человек, которого я потерял, но надежда на его спасение всё же есть, и именно поэтому мне нужно вернуться. Медленно, словно в бреду, иду по дороге, а дождь всё так же шагает вместе со мной. Захожу в гостиницу и поднимаюсь на второй этаж. Дождевик кажется свинцовым, но у меня получается его снять и повесить на вешалку. Обессиленный, падаю на кровать.

* * *

      Не могу понять, где сон, где явь, настолько всё кажется неправдоподобным: крестная, купель, храм, желтый столб в небе.