Одиночество Мередит. Клэр Александер

об отце? Он ушел, когда я была совсем маленькой.

      – Конечно.

      Он потянулся через стол и взял меня за руку, как и положено хорошему парню.

      Я ощутила тепло его кожи. И поняла, что он точно мне подходит.

      – Мать всегда говорила, что он ушел из-за меня. Я спросила ее, что я такого сделала, а она ответила, что ничего. Сказала, он просто ушел, потому что меня было недостаточно, чтобы заставить его остаться.

      – Черт. Серьезно?

      Я кивнула.

      – Не помню, сколько мне было лет, когда она сказала это впервые. Я даже не помню, где и когда. Но это было. И не один раз. Я и сейчас слышу, как она это говорит.

      Он потер макушку:

      – Жесть… Извини.

      Тут он наконец отвел глаза, и я испугалась, что все испортила. Что уже потеряла его, потому что даже то немногое, что я наговорила, оказалось для него чересчур. Но он снова посмотрел на меня и еще крепче сжал мою руку:

      – Мне очень жаль, что твоя мама так сказала, Мередит.

      – Ее голос… это уже даже не ее голос, но он всегда у меня в голове. Напоминает мне, что я недостаточно хороша. Я пытаюсь заглушить его, но не могу.

      – Но ты же знаешь, что это неправда? Ты хороша, даже больше, чем просто хороша. Жаль, ты не видишь себя моими глазами.

      Я перегнулась через стол и поцеловала его.

      Рано утром, когда мы, держась за руки, возвращались домой сквозь кучи карнавального мусора, обмениваясь улыбками с другими запоздавшими гуляками, я чуть было не призналась ему в любви.

      День 1240

      Понедельник, 10 декабря 2018

      КОШАТНИЦА29. Мередит, я, наверное, пойду в полицию.

      ФАНАТКАПАЗЛОВ. Хорошо… Это ведь правильно, да? Как ты себя чувствуешь?

      КОШАТНИЦА29. Я понимаю, с тех пор прошло уже несколько недель, но я просто чувствую, что нужно это сделать. Он, наверное, где-то ходит, выслеживает других женщин… Если я могу как-то помочь его остановить, значит, должна.

      ФАНАТКАПАЗЛОВ. Я очень горжусь тобой. Правда.

      КОШАТНИЦА29. Спасибо, Мередит. Я написала заявление, чтобы отнести в участок. Знаю, что там мне придется снова это пережить, но я хотела как-то все прояснить в своей голове. Можно попросить тебя об одолжении? Ты не посмотришь текст? Хочу убедиться, что там все понятно, не слишком путано.

      Я согласилась, потому что как я могла не согласиться? Дала ей свой адрес электронной почты, и через минуту услышала, что пришло сообщение. Я сразу открыла его, и сердце у меня заколотилось так, словно вот-вот выпрыгнет из груди.

      Она шла домой из бара. Сначала в компании друзей, но последние несколько минут одна. До входной двери оставалось совсем немного, когда он возник сзади и зажал ей рот рукой – на нем были плотные перчатки, и она не могла нормально дышать. Она будто остолбенела. Он потащил ее в переулок рядом с магазином и начал щупать, сжимать грудь и тереть между ног. Наконец в ней что-то сработало, и она стала сопротивляться, толкнула его со всей силы. Он тут же ударил ее по лицу, снова зажал рот. Другую руку просунул ей под джинсы. Время как будто остановилось. Потом она услышала шум машины, голоса стали громче, он толкнул ее на землю и убежал.