Под теми же звездами. Андрей Ренников

вы, как умный человек, решительно их осудите.

      Веснушкин, молча стоявший до сих пор у стола старичка Алексея Ивановича и сердито осматривавший клеенку, потянул нового сотрудника за рукав.

      – Дорогой мой, – проговорил нетерпеливо он, – идем в соседнюю комнату, я покажу вам стол, за которым вы можете писать свою статью. Идем, потом наговоритесь с ними: они вас заговорят, вы только посидите с этим народом!

      Веснушкин пренебрежительно махнул рукой в сторону своих старых сотрудников и повел Кедровича в соседнюю комнату. Здесь он приготовил для нового сотрудника чернильницу, бумагу, ручку, усадил его за стол и попросил по окончании статьи зайти в кабинет прочитать ответ Каце-нельсону совместно. Кедрович живо принялся за работу, а Веснушкин осторожно прикрыл за собою дверь и направился к себе в кабинет. По дороге, однако, он остановился у стола, за которым сидел заведующий редакцией, пощупал клеенку с краю стола и сердито произнес:

      – Алексей Иванович, вы это опять?

      Он ткнул пальцем в клеенку, по которой проходила какая-то ровная черта.

      Старик покраснел.

      – Где? – спросил он, – я право не знаю…

      – А кто же знает? Я уже тысячу раз говорил вам, – повысил голос Веснушкин, – чтобы вы не делали вырезки перочинным ножом: вы видите, опять клеенку разрезали. Это возмутительно, наконец!

      Старичок, заикаясь, начал что-то бормотать, а передовик Лев Ильич уже покраснел, приготовляясь сцепиться с издателем; но тот уже был в другом конце комнаты, направляясь к прилавку конторы, за которым сидела кассирша.

      – Ну, как объявления? – спросил пытливо Веснушкин.

      – На сто двадцать рублей с лишним.

      – Ага. Смотрите, сегодня сотрудникам не выдавать ничего: денег нет, слышите?

      – Слышу. Я, вот, только секретарю, Никите Ивановичу, выдала сейчас, а больше никому не даю.

      Веснушкин вспылил.

      – Как? Почему секретарю? Как вы смели дать?

      Кассирша удивленно поглядела на издателя.

      – Он сказал, что вы согласились выдать двадцать рублей в счет истекшего жалованья.

      – Ничего подобного… Ничего я не говорил! Ах ты, Господи! Опять провел меня! Послушайте, Вера Николаевна, я раз навсегда вас просил, и сегодня опять прошу: без моего личного разрешения не выдавать никому ни копейки. Ах, канальи! В гроб они меня сведут, эти сотрудники!

      Веснушкин, кряхтя и отдуваясь, направился в свой кабинет и там в ожидании статьи Кедровича стал вскрывать корреспонденцию на имя редакции. Здесь, главным образом, были письма от читателей, в которых некоторые просили поменьше писать о политике и заняться исключительно вопросами благоустройства города, а некоторые – требовали проявления гражданских чувств и возможно более частых указаний правительству на невыполненные обещания, которые были сделаны им уже много лет назад. В числе редакционной корреспонденции были и рукописи поэтов, воспевавших красоты истекшего времени года, были и серьезные статьи по вопросам об обновлении нового строя, о даровании всем народностям