Достойный сын. Нора Дутт

приходится учиться думать самим, причем много.

      Он неожиданно оборвал себя, прикусил губу, словно вдруг поймал себя на том, что сказал лишнее. В его глазах появился стальной холод, как если бы он вдруг сам себе надавил на болевую точку.

      – Ох, извини, я снова ударился в свои мрачные рассуждения. Не стесняйся меня останавливать, хорошо? – сказал он добродушно. – А что же Матери? – продолжил он. – Ну, их ты точно, наверное, хочешь покарать.

      – Если кого карать, то Охотницу. Но мне до неё не дотянуться.

      Мы испытующе смотрели друг на друга. Раз ему так нужно узнать мое мнение по таким «ивенским» темам, то я решила сразу дать понять, как к этому отношусь, и посмотреть, как он отреагирует.

      – Охотница обычно правит в Сивенате, – сказал он и тут же добавил: – Как ты понимаешь, мне туда дороги нет. Ты многое знаешь про неё и Матерей?

      – Одна из моих учениц стала капальщицей, – сказала я, чем удивила Айнора еще больше. – Она рассказала мне в общих чертах. И Дарара немного.

      – Стало быть, ты и про Достойного сына знаешь? – спросил он, но, заметив мое замешательство, махнул рукой: – Не бери в голову.

      За мгновенье он снова стал прежним фальшивым юнцом. И мне оставалось только гадать, не померещился ли мне этот разговор с ивеном со сталью в глазах.

      Совсем скоро нас позвали на обед. Айнор выжал косу, мы обулись, развесили бинты на ветвях кустарников. И подошли самыми последними. Похлёбки осталось на дне котелка.

      –Эх, Айнор, скоро ты, как и я. поймёшь, что своевременный обед важнее женщин, – важно заявил Махир, передавая ивену его порцию. Теперь-то повар был любезен с ним.

      После еды мы вместе с Айнором ещё раз посетили раненых. Точнее, он проверял их раны, а я просто ходила хвостиком. Потом ивен отправился в лес, а я снова села у костра. Вот-вот должен был прийти Огиён, потом Айнор, и вместе они ещё раз поговорили бы с Уи.

      Неожиданно меня замутило. Головокружение, тошнота – они накатили так резко, что я сползла с бревна, на котором сидела, встала на четвереньки. Из меня с судорогами и жжением вышел обед. Запах ударил в нос и вызвал новый приступ.

      Меня охватил озноб, я затряслась и поняла, что ещё немного, и разум померкнет. Последней мыслью было упасть дальше от лужи рвоты, чтобы мой труп не был измазан в непереваренной мерзости.

      ***

      Очнулась я уже ближе к вечеру, привязанная к дереву. В одиночестве. Чуть подальше было дерево “для мужчин”: Уи сидел с обречённым видом, а лицо Огиёна так посинело, что я едва его узнала. Был среди связанных и мальчишка Яхис, что совсем недавно попал к наёмникам. Лиц других двух пленников я не разглядела, но это наверняка были помощники купца.

      В подступающей темноте я различала силуэты – наёмники разбирали телеги. Они с энтузиазмом запрыгивали то в одну, то в другую, отдирали перила, борта и доски пола. Били молотки и топоры, и под этот стрёкот вразнобой перекрикивались мужчины.

      – О, до моей добрались, – хрипло заметил Огиён, – Уи, что они там ищут, а?

      Купец