Ультрамарин. Екатерина Гордеева

может быть, ему лучше и не знать ответов. У него и так было достаточно своих неразрешенных проблем.

      Он взял свои вещи и направился к двери, ощущая на себе скользкий взгляд серых глаз. Люс отворил дверь, и в лицо приятно пахнуло вечерней прохладой. Юноша с каким-то отчаянным наслаждением вдохнул всей грудью, задержал дыхание, чувствуя, как внутри все наполняется пусть и не совсем свежим воздухом, но, по крайней мере, не затхлостью и не тревожной духотой. Затем он шумно выдохнул, захлопнул за собой дверь и направился вверх по улице Лагинзале.

      Его проводил свинцовый взгляд темно-синих глаз.

      Глава VI. Опасное поручение

      Ночь чернилами разлилась по Хегоальдеко. Люс никак не мог привыкнуть к тому, как быстро темнело в южном городе.

      В Падоко ночь подкрадывалась тихо, чуть заметно, таясь, как воровка; а летом ее все равно что не было – так светло порой становилось.

      На Хегоальдеко ночь обрушивалась стремительно, будто цунами; потоки густой черноты мгновенно заполняли улицы, площади, сады, парки, напитывая воздух долгожданной свежестью.

      Оглушительно стрекотали цикады, шелестели листья финиковых пальм, но Люс, погруженный в раздумья, не слышал их. Он пытался сложить разрозненные кусочки мозаики того, что узнал за последнее время, но общая картина не складывалась: слишком много фрагментов отсутствовало. Однако что-то начинало проясняться, и наверняка не последнюю роль в этой истории играл Зоам Була.

      Люс прокручивал в памяти события последних часов, от начала до конца припоминал разговор с господином Гайеном, силясь понять, не упустил ли он какие-то важные детали, не было ли его решение поработать на антиквара чересчур спонтанным, да и было ли оно верным. Но загадочная книга завладела умом юноши, и, кажется, другого пути приобрести ее не было. Люс вздохнул и покачал головой.

      Мимо пробежали, весело хихикая, несколько черноволосых девчушек, одинаково одетых в белые блузки и синие юбки. Одна из смуглянок, задев Люса, взглянула на него и, смущенно пискнув что-то, скорее бросилась вдогонку за остальными.

      Люс на мгновение остановился, и лицо его вдруг озарила широкая улыбка. Он поднял голову вверх, поглядел на черное небо, усыпанное звездами, затем прошептал: «Рыбачьи Выселки». Из груди вырвался озорной смех, а ноги, пританцовывая, сами понесли его вперед. Но бежать вприприжку с сумкой и этюдником на плечах было крайне неудобно, поэтому Люс одернул себя и пошел чуть спокойнее, не переставая при этом довольно улыбаться.

      Юноша миновал еще пару кварталов и сверился с картой. Дом госпожи Пату-а находился в конце улицы Хасерре. Он стоял особняком среди других белокаменных строений и был огорожен светлой кирпичной стеной высотой в человеческий рост.

      Люс подошел к деревянной двери, врезанной в стену, и безуспешно подергал за массивное дверное кольцо. Он облегченно выдохнул и, обрадованный, что не придется сейчас встречаться с хозяйкой дома и выполнять странное поручение Гайена, развернулся. Но, не успев сделать и шага, услышал за спиной скрип медленно открывающейся двери. Люс недовольно обернулся: