Снег для продажи на юге. Вадим Фадин

тебя не остановишь, юный романтик.

      – Да как же не использовать возможность? – воскликнул Аратов, и на него зашикали. – Ведь всегда хочется видеть всё и своими глазами. Кому, как не тебе, понять это?

      «Другие бы всё отдали, – подумал он, – только бы одним глазом взглянуть, как летают ракеты. В кино этого не показывают. Потом век себе не простишь, если упустишь случай».

      – Я и понимаю, но только для себя, – прошептал Прохоров. – Смотреть и видеть – условие профессии, и я не взвешиваю, для чего да какой ценой. Но ты в том прав, что в жизни должно быть всё, нужно только выбрать разумную степень риска.

      – Риск и разум несовместимы, – живо и снова громко заявил Аратов…

      – Мальчики, на вас оглядываются. Мы пришли сюда не для споров.

      – Для чего же? – засмеялся Прохоров. – Для нас, Нина, это…

      – Смотри, Андрей: хула-хуп! – обрадованно вскричала она.

      На арену выбежали три девушки в ярких бикини и, покачиваясь под музыку, принялись вращать на бёдрах обручи.

      – Мило у них получается, – заметил Аратов, покрутив пальцем в воздухе.

      – Это тебя тянет на импортное, – сказала Нина.

      – Между прочим, – обращаясь к Прохорову, заметил Игорь, – в «Литературке» писали, и я поверил было, что хула-хуп – это непристойно.

      – Отчего я заподозрил, что неприлично было бы пренебречь таким зрелищем, – улыбнулся Прохоров. – И не ошибся.

      – Обычная гимнастика, – удивилась Нина. – Что они имели в виду?

      – Что это за музыка, Андрей? Что-то знакомое.

      – Одна из тех двух вещей Джорджии Гиббс, что записаны у меня, – ответил Прохоров.

      – Ну конечно же! Но ты давно не проигрывал эту плёнку.

      – Поехали ко мне, послушаем.

      – Не поздно ли? – усомнился Аратов, указывая глазами на Нину.

      – Я не стану работать сегодня. Работа после цирка – это цирк, а не работа.

      – Тебе не захотелось написать этих девочек с обручами? Или это для тебя не сюжет? – спросил Аратов. – Три грации.

      – Нельзя мыслить так одинаково. Это значит, что образ банален. Представь, я только что подумал: какая благодатная тема – три грации! Придать им угловатость, они же – дети ещё… Это, правда, всё тот же ребёнок на шаре, но ведь можно, можно!

      – Дайте же посмотреть спокойно! – возмутилась Нина.

      «Как нам вдвоём с Андреем было бы хорошо», – подумал Аратов, словно позабыв о том, что сам же и покупал билеты, привычно рассчитывая на троих – хотя и мелькнула озорная мысль покривить душой, купив два и сказав потом, что взял последние; он, конечно, проиграл бы, оттого что тогда не пошёл бы и Прохоров, которому важно было не посмотреть представление, а развлечь свою подружку. Игорь не одобрял его нынешний выбор: для него самого Нина была девушкой словно бы из какой-то чужой, с иным языком и нравами, компании, и он только ждал, когда это увлечение пойдёт на убыль. Иногда ему становилось смешно: он словно искал корысти от распада этой пары, как если бы сам имел виды на Нину и ревновал; в действительности же ему, одинокому,