Избранные комментарии к русским переводам «Одиссеи» Гомера. Александр Аркадьевич Сальников

двоеточием, в 106-м стихе. А в 106-м стихе как раз говориться о листьях тополя.

      Но ведь листья тополя все переводчики сравнивают с женщинами! Уж явно ткани были плотны не оттого, что ткачихи сидели плотно друг к другу. Конечно, нет. И мы помним, что, понимая нелепость «тесноты» ткачих, Шуйский их просто «качает», а не сажает рядом.

      Так в чём же фокус?

      А фокус в том, что с листьями нужно сравнивать не женщин, а шерстяные нити, пряжу. И именно поэтому 105-й стих нужно было переводить так, как у Гомера: сначала указан ткацкий станок с тканями, а потом пряжа, шерстяные нити, которые подбивались друг к другу так плотно, как листва на деревьях. Ведь когда идёт дождь, то из-за плотности листвы, вода скатывается, не попадая на ствол и на тех, кто стоит под деревом. Поэтому и у Гомера здесь следует сравнение нитей ткани с листвой, и после двоеточия поясняется, что с ткани стекает масло, как с плотной листвы стекала бы вода. Вот о чём говорит Гомер. Плотно друг к другу находятся не ткачихи, и не станки, и не ткани, а нити в каждом полотне ткутся плотно одна к другой, как листва на дереве, и в результате ткань становится труднопромокаемой.

      Поэтому и в 105-м стихе речь идёт о сначала тканях, а потом о пряже (шерстяных нитях), которые ложатся (находятся) плотно, как листва:

      105 αἱ δ' ἱστοὺς ὑφόωσι καὶ ἠλάκατα στρωφω̃σιν

      И именно поэтому в данных стихах нет слова «сидят», так как речь идёт не о ткачихах, а о пряже, о нитях в станках. Если бы Вересаев не поменял местами слова в 105-м стихе, следуя за авторитетом Жуковского, и обратил бы внимание на смысл ситуации, на пунктуацию (если она была в том тексте, с которого он переводил), то наверняка сделал бы правильный перевод данного места, так как именно он перевёл эти стихи наиболее близко к смыслу оригинала.

      О старике Лаэрте в далёком поле

      В первой песне «Одиссеи» (185-189) есть строки об отце Одиссея, герое Лаэрте, который одиноко живёт вдалеке от города вместе со своей старой служанкой.

      Жуковских эти строки перевёл так:

      Деда героя Лаэрта… а он, говорят, уж не ходит

      Более в город, но в поле далеко живет, удрученный

      Горем, с старушкой служанкой, которая, старца покоя,

      Пищей его подкрепляет, когда устает он, влачася

      По полю взад и вперед посреди своего винограда.

      Из перевода Жуковского понятно, что старик поселился за городом, «удручённый горем» от потери единственного сына, наследника. И решил доживать свои дни в одиночестве, вместе со старой служанкой.

      Главное, что мы видим из этого отрывка, что старик покинул город, удручённый горем.

      Шуйский сделал такой перевод:

      Но далеко старик за городом скорбь утоляет 

      Вместе со старой служанкой, которая пищу готовит, 

      Ибо уже у него изнуряются слабые члены, 

      Даже тащится если на склон виноградного сада. 

      В переводе Шуйского использовано выражение «скорбь утоляет».