Мать демонов. Всеволод Алферов

четок. Теперь, когда Картхис корчится в огнях мира теней, ночной посетитель мог не прийти.

      Услышав долгожданный стук, Дженна бросила всполошенный взгляд наверх. В пустом, словно вымершем доме тихое постукивание гремело, как посох жреца. Меньше всего ей хотелось объясняться с сыном.

      – Моя Сахи́ра!

      Ильха́т Гарра́н никогда не отличался воображением. Он повторял те же сравнения каждый раз, оказываясь в ее постели – и теперь, заключив Дженну в грубоватые объятия, он твердил, как символ веры:

      – Моя Сахи́ра. Моя дикая львица!

      – Я думала, вы не придете, – подарив ему поцелуй, Дженна подалась назад и коснулась его губ. – Тихо, наверху спит Рами… Картхис мертв. Те долги, что причитаются бедной вдове, вполне по силам вашим имениям.

      Казалось, Ильхат возмущен упоминанием о деньгах.

      – Я отдам все, до последнего медяка! – он позволил увлечь себя подальше от лестницы. – Все, как если бы должен был вашему мужу.

      – Право же, вы настоящий вельможа… Эдикты Царя Царей этого вовсе не требуют!

      Проклятье, неужели же он не понимает? Голос Гаррана гудел, как рев боевых слонов.

      – Не могу же я обмануть доверие львицы! – Ильхат поймал ее руку, попытался на ходу поцеловать пальцы.

      «Можно подумать, ты в состоянии отдать долги!»

      Тяжелые, черного дерева створки затворились за ними, пришло время еще раз его поощрить.

      – Так значит, вы не покидаете меня? – спросила Дженна, оторвавшись от его губ. Словно извиняясь за прерванный поцелуй, она спросила: – Вина? У мужа нашлись запасы, о которых я не подозревала.

      Благодарно кивнув, Ильхат примостил свой зад на низкое кресло. Резные планки жалобно скрипнули под его весом.

      – Я ваш слуга, – подобострастно заявил он. – И, видят боги, готов служить не только в постели!

      Дженна протянула ему пиалу. Ильхат был ладно сложен и по-своему красив: правильные черты, смолянисто-черные волосы. Картину немного портили слишком чувственные на его смуглом лице губы: отчего-то казалось, что вельможа увлекается женщинами и черным дурманом. Дженна знала, что это не так: Гарран вояка и на ее взгляд слишком много говорил о долге.

      Женщина молчала, глядя на любовника поверх края чаши.

      – Вы не очень-то похожи на убитую горем вдову, – отметил вельможа. Он по-простому, по-солдатски вытер влажные губы. На каждом пальце блестело по одному, а то и по два перстня.

      «Что ты знаешь об убитых горем вдовах?» – подумалось Дженне.

      – Картхиса можно было любить как отца. Или как друга… – она опустила взгляд в пиалу. – Вы знаете, он был старше меня на тридцать лет.

      Ильхат не отвечал, и Дженна продолжила:

      – Его смерть глубоко меня ранит, мой сын остался без защиты и опоры, а сама я потеряла защитника и кормильца… Но я еще, слава богам, не стара, – она подняла взгляд. Пусть видит, как блестят ее глаза. – В моем сердце пустота, но заполнить