Пятое время года. Избранное. Ринат Валиуллин

собрать.

      – Нет, считай, что я тебя уже простила.

      – Тогда хорошо бы полить цветы, – смотрел я, как подрагивают листья традесканции на подоконнике.

      – Хорошо бы, – протянула жена. – Не будь мне сейчас чересчур хорошо, я бы обязательно так и сделала, – запрокинула голову Фортуна.

      Я целовал её в длинную шею, в мочку её слуха, ощущая вкус золота не только её серьги, но и женщины, которая сейчас принадлежала полностью мне. На мгновение я поймал губы Фортуны, она застонала. Взвинтил темп, проникая всё глубже и глубже, в самые недра. И кончил ей, как мне показалось, в самое сердце, держась за её грудь, глядя в большое окно. Кончил на дрозда, который сидел на проводе, на фигуру из противоположного дома, которая мечтала на своём балконе, на припаркованные снизу авто, на пустую детскую площадку с дельфинами.

      Дети остались внутри Фортуны. Тяжело дыша, я победно закинул голову наверх и краем глаза заметил кота, который спокойно наблюдал за картиной с высоты холодильника.

      – Антракт.

      – Что ты сказал? – подняла голову жена.

      – Посмотри на это животное, – я повернул её голову в сторону холодильника.

      – О чём он думает? – засмеялась Фортуна.

      – Стоило ли разыгрывать пьесу ради одного акта? – посмотрел я прямо в глаза Тома. – Ещё не придумали влюблённой женщины, которая не хотела бы второго акта.

      – Увольте, секс с вами такая скука! – продолжала смеяться жена.

      – Мне тоже показалось, что шарлотка была куда вкуснее.

      Всё ещё обнимая сзади, я поцеловал Фортуну в затылок, снова посмотрел в окно. По тропинке к площадке шла стайка детей.

* * *

      Вечером зашла Тереза. Подруга Фортуны, они вместе учились на каких-то курсах. Среднего роста, с большими бёдрами, но маленькой грудью, она смотрела на мир голубыми глазами, полными печали и ожидания. Я бы сказал, ягодка на любителя, как и всякая женщина после тридцати, со своими капризами и закидонами. Иной раз меня поражала её честность, искренность. Психолог по профессии, она была неглупой, но как всякий психолог, до сих пор не нашедшей душевного покоя в себе. Говорить с ней было легко.

      Воркуя, женщины сразу же прошли на кухню.

      – Новый роман? – поздоровался я с ней, когда вошёл.

      – Нет, старый ещё не дописан, – улыбнулась Тереза. На столе стояла бутылка брюта.

      – Откроешь? – доставала фужеры жена.

      – За что будем пить? – спросил я, выжимая пробку из бутылки.

      – Просто так, – сразу выпалила Тереза.

      – Только очень счастливые люди могут себе позволить шампанское без причины.

      – Или очень несчастные, – добавила Тереза.

      – А ты сегодня к каким относишься?

      – Не знаю, всё относительно в этом мире.

      – Всё относительно тебя, – взбил я в бокалах игристое.

      – Бесполезный вопрос. Женщина никогда не скажет тебе всей правды, потому что она у неё меняется согласно настроению, циклу, погоде и ещё чёрт знает чему, – взяла в руки бокал