Найдена. Ольга Григорьева

как ворвусь в шатер к князю Борису и расскажу ему о бесчинствах брата. Он подготовит боярам ловушку, а потом войдет победителем в Киев. Все будут радоваться ему, махать руками… «Слава! Слава!» – будет кричать киевский люд, а я, безродная девка, буду ехать в повозке рядом с князем и улыбаться всему свету…

      – Ты что тут делаешь?

      Я вздрогнула. Мечты испарились, а вместо счастливых лиц киевлян надо мной замаячила усатая и недовольная рожа дружинника.

      – Ты что, просидела тут всю ночь? – спросил воин.

      Ночь? Какую ночь? И где я?

      – Да утро уже! – засмеялся он. – Солнышко вот-вот поднимется. Давай шагай отсюда, пока посадник не проснулся.

      Солнышко? Посадник? А где же Святополк и Горясер? И те бояре, что шумели за стеной?

      Я огляделась, однако не увидела никаких следов поздних гостей. Двор был чисто выметен, ворота заперты… Неужели мне все приснилось? Но прорезь в стене? Она-то здесь, осталась…

      Стражник ждал.

      – Снилось… Всякое, – хрипло пробормотала я. – Холодно…

      Стражник вздохнул:

      – Ладно. Пошли в людскую. Там отогреешься, поешь. Но потом чтоб духу твоего тут не было!

      Я поднялась, отряхнула понёву и кивнула. Хорошо, что дружинник принял меня за нищенку и мне ничего не пришлось объяснять.

      В уставленной чанами и котлами клети стоял густой аромат вареного мяса. У меня засосало под ложечкой.

      – Эй, бабы! – рявкнул дружинник. – Покормите девку!

      У стены за пухлыми мешками кто-то завозился.

      – Ступай туда, – подтолкнул меня ратник.

      – Благодарствую. – Я шагнула вперед и обомлела. На мешках с мукой, между двух пышнотелых девиц в пятнистых рубахах, безмятежно спал Журка! Его губы влажно блестели, а лицо казалось совсем детским. Бабы завозились, и Журка быстро, словно и не спал, открыл глаза. Сначала он испуганно завертел головой, а потом заметил меня и улыбнулся:

      – Найдена! Ты пришла… А я вчера начудил… – Он сжал голову ладонями. – Век себе не прощу! Хорошо, посадник у нас отходчивый. «Некогда, – говорит, – мне нынче со всякой мелкотой возиться. Краденое он вернул, вот пускай и идет на все четыре стороны».

      – Хватит, Журка, – одернула я. – Пошли отсюда. По дороге расскажешь, что да как.

      – Куда? – поднимаясь с мешков, вылупился он. Спина и зад воришки были белыми от муки.

      – Домой.

      Журкины родичи нас не ждали. Они сидели за столом и хлебали какое-то пойло.

      – Я вернулся, – с порога оповестил их Журка. Все обернулись. И рябая Журкина сестрица, и его неразговорчивый брат-кожемяка…

      – А эту чего приволок? – недобро сказал брат.

      Журка растерянно захлопал глазами.

      – Ты садись ешь, а ее видеть не хочу. Она весь наш род обидела. Пусть убирается, – продолжал кожемяка.

      Я вырвала руку из Журкиных пальцев и выскочила из избы.

      – Найдена! Прости брата. Впервые он так. – Журка догнал меня и положил руку на плечо.

      Я отстранилась:

      – Не надо. Все верно. Он прав…

      – Прав?! – – возмутился