Ну все для человека!. Вероника Киреева

жет все сам. Без посторонней помощи. И на самый верх он залазит и катится кубарем вниз. Что-то же блестело. И на луну он летит, и вокруг земного шара.

      А надо облететь все, пока бензин не закончился. А вдруг там тоже живут? Кто-то же кричал. Не оттуда разве?

      И на глубину он ныряет, и по лесу бежит с лопатой, а чтобы все знали. Все видели. Вот он, человек!

      Это он прорубает окна,

      расщепляет полено на щепки,

      возводит в квадрат и в степень,

      закрывает на зиму пленкой.

      Это он рвет канатные стропы,

      варит вар, покрывается потом.

      Стучит молотком и кувалдой,

      роет ямы, сжигает баллоны.

      У него на руках по пять пальцев,

      на ногах сапоги из резины,

      он как будто бы что-то знает.

      Только разве об этом расскажешь?

      Перед ним все дороги, все двери,

      как открыть, если ключ не подходит?

      Или просто стоять и стучаться,

      кто стучится, тому открывают.

      Человек!

      На него сверху падают камни,

      за спиной рвется жаркое пламя,

      впереди ничего не видно,

      а потому что нет ничего.

      Здесь построится новый город!

      Город песен, и город деревьев,

      с именами своих героев,

      о которых напишут в газетах.

      И будут цвести хризантемы,

      а по ночам падать снег…

      Человек!

      Только он знает место и время,

      где сочится металл, где под солнцем

      вырастают подсолнух и репа,

      где тихонько, почти незаметно

      под водою сидят водолазы.

      Только он знает, как и откуда

      на свету появляются блики,

      где хранится плакат, и про тело,

      абсолютно черное тело.

      Он идет то на юг, то на север.

      Что-то ищет и что-то находит.

      Сам не знает порой, что же это?

      Красиво сверкает на солнце,

      как будто бы с синим отливом.

      Товарищи тоже не знают,

      никогда не видели раньше.

      Нагрели и вдруг стали кашлять,

      не астма ли это? не коклюш?

      а может быть, все простудились?

      Человек!

      Рядом с ним все понятно и просто.

      Тут кольцо, за него нельзя дергать.

      Здесь две муфты, в углу трансформатор.

      Справа ящики, слева рулоны,

      по бокам паровые насосы.

      И так хочется плакать от счастья,

      от того, что живешь человеком,

      что-то хочешь, а что-то не хочешь,

      и не знаешь  на всё ответов.

      Ну что случилось-то?

      Я с работы жвчера пришел и так радостно мне! Лежу себе на диване, думаю, ну какая же жизнь у меня! Солнце светит, телевизор работает, душа поет! И ведь кто-то же придумал холодильники и теперь не надо продукты за окно вывешивать, не надо съедать все сразу…

      И лежу я так, размышляю о законах термодинамики, о том, что тепло всегда переходит от более горячего тела к менее горячему… Тут вдруг дверь открывается, а это жена моя с работы пришла. И так радостно мне, так хорошо, что она есть у меня!

      Выбегаю к ней в коридор, смотрю, а у нее лицо в слезах.

      – Галя, – говорю, – что случилось?

      Да у меня внутри всё вскипело, кулаки сами сжались.

      – Кто обидел тебя? Кто? – обнял ее крепко, прижал к себе и чувствую, что моя она, Галя. Моя!

      А она смотрит на меня, ресницы блестят, и слезка вдруг оторвалась и покатилась по щеке. Да деньги потеряла, что еще может быть?

      – У меня зарплата, – говорю, – через три дня, мы с тобой в магазин пойдем, яблок купим, конфет, – обнял её крепко-крепко. – Компота вишневого, повидла… А хочешь, – говорю, – я тебе картошки нажарю? А вечером в кино сходим…

      А сам думаю, куда мы пойдем? На какие шиши? Да мне занять даже не у кого. А Галя обняла меня, и стоит, горячо дышит в шею. И так мне ее жалко стало. Что случилось-то? Может, думаю, она на переговорном была? С мамой поговорила, заскучала, расплакалась.

      – А давай, – говорю, – маму к нам позовем? Пусть она приедет, погостит хоть с недельку. Увидит, какие шторы ты повесила, какие занавески, машинку ей швейную покажешь, по городу погуляете…

      А сам думаю, это нам всем вместе в одной комнате спать? Так они же шептаться начнут, чего доброго тесто будут бегать, смотреть. Мама впереди, Галя за ней. Станут шкафы разбирать, все с балкона повыкинут, а там мои вещи!

      А Галя еще больше рыдает, упала мне на плечо,