Дождь в Токио. Ясмин Шакарами

сопротивляться неизвестному. Только проникнувшись Токио, ты действительно поймёшь, почему оказалась здесь.

      Татуированный джедай говорит по-немецки? Напуганная, я не сразу беру себя в руки.

      – Ч-что, простите?

      – Отличный первый шаг к этому – не смеяться над приветственными ритуалами принимающей страны.

      – Никогда так не делаю! – возражаю я. Под ложечкой неприятно сосёт.

      – Значит, ты смеялась надо мной? – хмурится Кентаро.

      Я бы извинилась – только вот в глазах у него пляшут лукавые озорные искорки.

      Из моего приоткрытого рта не вылетает ни звука, и тогда Кентаро, пригладив юкату, сухо замечает:

      – Нет, это не банный халат.

      – Я… я знаю.

      Он широко ухмыляется.

      – Кстати, твой выбор шляпы тоже вызывает вопросы.

      Меня как током ударило. Заводить новые знакомства всегда тяжело – особенно с надутыми, зазнавшимися, высокомерными, самовлюблёнными всезнайками, которые корчат из себя космических рыцарей.

      – Я хотя бы не говорю в присутствии человека гадости.

      Кентаро-сан наклоняет голову:

      – Не понял.

      – Гайдзин – так меня постоянно называют. Полагаю, это точно не комплимент?

      – Ты права. Гайдзин переводится как чужак.

      В горле собирается ком.

      – Не принимай близко к сердцу. Я тоже когда-то был гайдзином. Моя мама родом из Германии. До десяти лет я жил в Берлине, а потом переехал в Японию.

      Что ж, это объясняет его телосложение. Ростом он превосходит Аю, а меня выше на целую голову (в этой стране я попадаю под категорию гигантов, которым самое место в цирке).

      Кентаро-сан переводит взгляд на танцоров, отплясывающих рокабилли-джайв.

      – Поначалу сложно, но, если проявишь себя и Токио откроет свои двери – обретёшь рай. Второго такого города нет в целом мире.

      Всё это время на лице Аи паника борется с надеждой. Побеждает страх перед дурными делишками немцев, потому что она встревает в разговор:

      – Малу, это Кентаро-сан. Он учится в нашем классе.

      Потрясающе, час от часу не легче. Меня осеняет: неужели Кентаро – тот самый немецкоязычный друг Аи? Её ухажёр?

      – Рад знакомству, – переходит на английский язык Кентаро и подмигивает.

      – Малу-сан и Кентаро-сан оба приехали из Германии. Теперь мы можем много общаться все вместе! – пронзительно кричит Ая.

      Странно видеть её такой нервной и взбудораженной. Я выдавливаю из себя улыбку и киваю:

      – Конечно.

      Ещё раз окинув меня взглядом, Кентаро пожимает плечами и бурчит:

      – Посмотрим.

      Тошнит от него.

      Кентаро и Ая снова интенсивно кланяются друг другу. Он возвращается обратно к стене, а Ая улыбается так блаженно, будто выиграла в лотерею. Она направляется в сторону парка, и я понуро бреду за ней.

      Но, собрав в кулак всё мужество, всё-таки оборачиваюсь к Кентаро и заявляю:

      – Вообще-то