Дождь в Токио. Ясмин Шакарами

то это японские туалеты. За вечер я дважды отважилась приблизиться к унитазу и оба раза попала под удар. Щебет птиц, нагретый стульчак, сушка для тела – свой единственный околосмертный опыт я получила, справляя нужду.

      Что-то скребётся в дверь.

      Я распахиваю глаза. Вот и всё: настоящее меня настигло. Такой город, как Токио, не ждёт. Бросаю взгляд на телефон – ух ты, уже половина двенадцатого. Странно, но до сих пор я не слышала ни звука. Принимающая семья ещё спит? Вряд ли. С другой стороны, сегодня воскресенье… кто их знает.

      Что-то снова скребётся в дверь с тихим мяуканьем.

      На душе теплеет. Вчера я то и дело слышала слово нэко – у Накано есть кошка! Быстрее ветра скатываюсь с матраса и чуть-чуть приоткрываю дверь. Достаточно узенькой щёлочки: кошка, превратившись в неизвестную жидкость, юркает в комнату так стремительно, что я различаю лишь смутную тень.

      Обычно в Японии всё выглядит очень миленько и приторно сладко, поэтому я ожидала увидеть пушистый комочек с круглыми глазками. Но господин Нэко, по-королевски раскинувшийся на футоне, заставляет меня испуганно вскрикнуть. Пухлый, морщинистый, уродливый лысый кот с жёлтыми глазами ящерицы и по-вампирски острыми клыками. А ещё эти бубенцы! Любому нормальному человеку такое зрелище нанесёт непоправимый ущерб (особенно до первой чашки кофе).

      Монстр мяукает – звук напоминает кряканье инопланетной утки.

      – Забудь.

      Снова мяуканье, громкое и жалобное.

      – Кыш отсюда!

      Истерическое, мелодраматическое нытьё.

      – Ладно-ладно, поняла! Не буди весь дом!

      Сев, глажу кота по лысым жирным бокам, похожим на рулетики из бекона. Он мурлычет и пускает слюни на мою подушку.

      – Это Братто Питто, – раздаётся тихий голос.

      Харуто стоит в дверях, застенчиво опустив глаза в пол.

      – Доброе утро, Харуто, – улыбаюсь я. – Входи.

      – Охаё годзаимас, Малу-сан, – с этими словами Харуто осторожно входит в комнату, более изящный и степенный, нежели его лысый домашний тигр. – Можешь звать меня Хару.

      Сев на футон рядом со мной, он чешет кота под двойным подбородком.

      – Тебе хорошо спалось?

      С каких пор десятилетки стали такими вежливыми?

      Справившись с неожиданной потерей речи, отвечаю:

      – Да, я отлично спала. Спасибо.

      – Ока-сан приготовила завтрак. Я провожу тебя на кухню, если хочешь.

      Я таю.

      – О, это так здорово! Умираю с голоду!

      – Пэкопэко, – хихикает Харуто, поглаживая живот. – Мы говорим «пэкопэко», когда очень голодны.

      – Хотелось бы мне говорить по-японски так же хорошо, как ты говоришь по-английски. Выучил в школе?

      – Нет, у няни, – смущается Хару. – Не переживай, Малу-сан, я помогу тебе освоить японский язык. Гамбаттэ!

      Всегда считала маленьких детей надоедливыми, но теперь от всей души желаю стать для Хару лучшей подругой. Он такой очаровашка!

      Видимо, Братто Питто