Хроника гениального сыщика. Артур Кангин

В воздухе разлито амбре угарного газа. А виной всему – заводной апельсин.

      Бредень из моих рук выпал:

      – Как это заводной апельсин?

      – Да, держите же! – с раздражением приказал детектив, – кажется, на этот раз в сетке огромная щука.

      Я схватил шест и, сдерживая слетающие с моих губ вопросы, мужественно пошел по илистому дну Москвы-реки.

      Щука оказалась двухметровой. Разила жирной нефтью. Глаза рыбины были выпучены, будто от отравления угарным газом.

2.

      Мы сразу отправились на овощные рынки Речного вокзала.

      И что же мы увидели?

      Оранжевые горы апельсинов, а вокруг них горделиво восседающих лиц кавказской национальности в барашковых кепках-аэродромах.

      Сыскарь пощупал несколько фруктов, понюхал, горестно прицокнул языком:

      – Не здесь мы ищем, Петя! Не здесь…

      – А где? – до немоты изумился я.

      – Вам известно, где проводит свой ежегодный отпуск редактор «Московского стряпчего», Валентин Мирзоев?

      – На Береге Слоновой Кости. Охотится на крокодилов. Он папарацци «Euronews» это сам хвастливо рассказывал.

      – Вот там-то, чует мое сердце, и надо рыть, – посуровел Рябов, передернув затвор потайного браунинга.

3.

      Африканцы встретили нас с Рябовым без дружелюбия.

      Еще бы!

      Наш соотечественник и славный современник, редактор «Московского стряпчего», г-н Мирзоев, перебил на этом континенте почти всех крокодилов, единственное достояние этой карликовой страны.

      – Аллигаторы закончатся, за нас возьмется, – испуганно жаловались нам аборигены. – За три календарных отпуска всех земноводных перебил. Шутка ли?!

      – Ага! – многозначительно переглянулись мы с Рябовым.

      И тут на нас, с тушей стопудового и саблезубого крокодила на плечах, вышел сам подозреваемый – Валентин Мирзоев.

      – Поляки? Белорусы? Болгары? – вопросил нас.

      – Русичи, – строго ответил ему я, акушер Кусков.

      – Вот оно что? – сощурился Мирзоев, видимо, еще не решив, как к нам относиться, нормально или по-мирзоевски омерзительно.

      – Заводной апельсин… – впроброс произнес Рябов.

      Мирзоев грянул тушу крокодила наземь, выпучил глаза, открыл рот, опрометью кинулся в джунглеобразные колючие заросли.

      – Постойте, Валя, – крикнул ему вслед Рябов и выстрелил из браунинга в воздух, распугав стаю лысых стервятников.

      Однако Валек и не думал останавливаться. Затравленным полевым зайцем-русаком он несся через колючки к соленым водам Атлантического океана.

      – Дело принимает дурной оборот, – помрачнел Рябов, сдул молочный дымок со ствола браунинга. – Сказывается мне, тут замешаны опальные нефтегазовые бароны Чечни и Урала. Ставки подняты – по самое не могу.

      – Отступать некуда, – приободрился я. – Позади – Москва!

      Сыщик внимательно посмотрел на меня, но не прокомментировал.

4.

      В «Шереметьево-2», куда приземлился наш дряхлый