Запах денег. Артур Кангин

рта ниточку свешивал.

      Хитрый парняга, Виктор Жевило, не нам чета!.. Гений!

      Капсула 15. Господа, я стал гориллой!

1.

      После отпуска на Гавайях бизнесмена Павла Хмару мутило.

      Нет, отдохнул чудненько! Месяц напролет, в кричащей цветом тропической рубашке, в бермудах, с дипломатом баксов, среди стройненьких и грудастеньких негритянок и мулаток. Это ли не королевский оттяг?

      Но перед отлетом в Москву он съел плод редкого кактуса. Сорвал его машинально. Разжевал медовую мякоть.

      Сопровождающие туземцы взглянули на Пашу с ужасом.

      – Это нельзя есть! – истошно крикнул беззубый смуглый старичок. – Выплюнь!

      – Я проглотил! – улыбнулся Павел.

      Старик схватился за губы, кинулся в придорожные кусты, с бурным звуковым сопровождением, вырвал.

      Какой впечатлительный…

      Паша же чувствовал себя просто супер.

2.

      Приехал в Златоглавую и погрузился в насущные дела.

      Оказывается, за время его отсутствия на фирму наехали налоговики, затем бандюки, потом опять налоговики, только рангом коллег покруче.

      – Что же вы мне не звонили? – рассвирепел Паша.

      Первый вице-президент Василий Шелопутин опустил глаза:

      – Боялись побеспокоить.

      – Всех выгоню! – Павел кулаком стукнул по дубовому столу.

      Сотрудники, зная отходчивое сердце Хмары, переживали не очень, в полнакала.

      Вечером Павел решить выпить, но лишь хлебнул водку, как тотчас с отвращением выплюнул.

      Как ее пьют заразу? Хотя в водочном ремесле он был дока.

      Пришла подружка, Юленька. Расщебеталась о своем, женском.

      Павел зверем кинулся на девицу, сорвал одежду и за минуту овладел щебетуньей. А ведь до этого у них близости не было. Только интеллигентские шуры-муры.

      – Павлуша, красавчик, что с тобой случилось? – со сладким ужасом спрашивала Юлия.

      – А! – махнул он рукой. – Перегрелся в Гавайях! Тропики, блин!

3.

      На следующее утро, фыркая в душе, он с изумлением заметил, как обросли его руки, ноги, грудь. А ногти уплотнились и как будто стали острее.

      – Что за хрень? – Паша сглотнул слюну. Голос же у него стал хриплым, с дремучими модуляциями.

      Он опаздывал на работу. Лихорадочно стал надевать брюки, а они лопнули по швам. Штанины же закончились над лодыжками.

      Павел позвонил в офис и сказался больным.

      Положил трубку и опрометью кинулся к холодильнику. Жуткий голод!

      Он ел прямо из кастрюль. Захлебываясь, постанывая от наслаждения.

      Наевшись, завалился спать.

      А когда, после десятичасового сна, вошел в ванную, увидел в зеркале двухметровую гориллу. Настоящую! Сплошь покрытую коричневым мехом.

      Павел хотел матюгнуться, а издал протяжный обезьяний рёв.

      На улицу опустилась ночь, и горилла Павел почувствовал непреодолимый порыв к свободе.

      Выходить через дверь было скучно, он высочил через окно.

      Всего-то