Возмездие Сандокана. Возвращение Момпрачема. Эмилио Сальгари

негодяй! Мы тебя как раджу несли всю дорогу! Ничего, скоро твоя башка украсит наш алтарь.

      – Чтоб вас ханту[50] и баджанги[51] в преисподнюю утащили! – огрызнулся Каммамури.

      Внутри было пусто, лишь на полу валялись яркие циновки да стояли два-три горшка. Пленник, не без внутреннего содрогания, увидел своеобразный стеллаж с несколькими дюжинами мастерски высушенных человеческих голов.

      – Уютное местечко, – пробормотал он, созерцая эту жуткую коллекцию. – Интересно, меня хотят напугать или моей голове вскоре придется составить компанию вот этим экспонатам? Полагаю, голова индийца произведет настоящий фурор и вызовет зависть у соседних племен.

      Внезапно кто-то у него за спиной произнес на чистом ассамском:

      – Что ж, настало время платить по счетам, господин секретарь ассамского генералиссимуса. Полагаю, вы несколько удивлены нашей встречей?

      Каммамури так и подскочил. Он узнал этот голос.

      – О Шива! – вскричал он, серея. – Фаворит бывшего раджи!

      – Да. Теотокрис, к вашим услугам. – Грек издевательски поклонился.

      От изумления маратха утратил дар речи. Теотокрис с явным удовольствием наблюдал за искаженным ужасом лицом пленника, не снимая рук с двуствольных, отделанных перламутром пистолей, заткнутых за алый кушак.

      – Вы?! – наконец воскликнул Каммамури.

      – Не ожидали встретить меня на Борнео?

      – Но как же вы тут очутились?

      – Пусть это останется моим маленьким секретом.

      – Может, вы мне мерещитесь?

      – Нет-нет, перед вами действительно я, Теотокрис, фаворит бывшего раджи Ассама.

      – Наверное, это дурной сон…

      – Сейчас разберемся.

      – О чем вы?

      Пройдя в угол хижины, грек перевернул лежавший там панцирь огромной черепахи, уселся на него и произнес:

      – Теперь можно и поговорить, господин секретарь. Присесть не желаете?

      – Не желаю.

      – Где вы оставили своего хозяина?

      – У устья реки.

      – Лгать нехорошо, господин секретарь, – насмешливо попенял ему грек. – Да, ваш баркас ушел от моих даяков, и его унесло течением, но не думаю, что до самого устья. Иначе я бы не встретил вас здесь, в лесу.

      Каммамури покосился на улыбающуюся физиономию Теотокриса и буркнул:

      – Вижу, вы большой любитель шутить.

      – Иначе я не стал бы фаворитом несчастного Синдхии. Ему нравились веселые люди. Однако не пытайтесь сменить тему. Я спросил, где вы оставили своего господина.

      – Зачем он вам? – рявкнул Каммамури, теряя терпение.

      – Он мне даром не нужен. В отличие от второго…

      – Какого еще второго?

      – Нового раджи Ассама, прохвоста и португальского авантюриста, бросившего мне вызов. Он еще не знает, с кем связался. Мы, греки с архипелага, не прощаем обид и оставляем по себе страшные воспоминания, пусть даже ценой собственной жизни.

      – Мне послышалось или вы назвали кого-то прохвостом? – холодно спросил Каммамури, мало-помалу овладевая собой. – Вы ничего не знаете о силе этого

50

Ханту – призраки, духи, потусторонние сущности в малайском фольклоре.

51

Баджанги – злобный дух, схожий с джинном и отчасти с вампиром, воплощение мертворожденного ребенка, изображается в виде куницы.