Война Маллиган. Дария Булатова

на крюк, насадив на твою же собственную глотку. Это касается всех, слышите, ублюдки!? – рявкнул Мэлоки.

      Заключенные притихли.

      – Мэлоки зол, – до Гюрзы донесся шепот сокамерника, – а это очень-очень плохо…

      Тяжелые шаги тем временем удалялись. С грохотом захлопнулась железная дверь.

      Гюрза прижалась спиной к стене, держась подальше от соседней камеры. В воздухе сгущалась давящая, гнетущая тишина. И висела она до тех пор, пока женщина не услышала свист из темноты.

      Какая-то мелодия, которая показалась ей знакомой, но вспомнить название она не могла.

      Гюрза закрыла глаза и попыталась дышать ровно. Постепенно сердце стало биться медленнее. Спутанный клубок мыслей начал понемногу разматываться. Клетка и Мясник, безумцы и надзиратели – это ничто. Это не могло остановить ее. Не смогло тогда, не сможет и теперь. Однажды, двенадцать лет назад она уже выбралась из этого дерьма, выберется и сейчас. Ей не впервой начинать все сначала. Разница заключалась только лишь в целях. Двенадцать лет назад она вырвалась из этого ада, чтобы начать новую жизнь в лучшем, как ей казалось, месте. Ей удалось, пусть и ненадолго. Теперь ей предстояло снова проделать весь этот путь, и на сей раз ее вели месть и ненависть. Чувства столь же сильные, сколь и любовь. Вернее, это и была любовь – любовь, трансформировавшаяся в ненависть. Гюрза невольно стиснула кулаки, впившись ногтями в кожу. Хорошо, что это ненависть. В таком деле, ненависть самый лучший союзник.

      Глава 5: Лица и Маски

      – Тай Хэм, – прочитала девочка, рассматривая фотографию в удостоверении личности, потом подняла на нее глазки и долго вглядывалась в лицо, – похожа, папочка, но какая-то… странная.

      Гюрза подвигала руками, чувствуя как металлические браслеты наручников, которыми она была пристегнута к ручкам стула, неприятно холодят кожу на запястьях.

      «Только сохраняй хладнокровие, очень прошу тебя!»

      Она перевела взгляд с лица Мясника на лицо девочки. Мелкая поганка! Глаза не отводит, похоже, совсем не боится. В отличие от Гюрзы, которая сейчас, несмотря на бесстрастное лицо, испытывала непередаваемую гамму чувств. Если попытаться описать: нечто схожее испытываешь, столкнувшись лицом к лицу с медведем, с которым прежде уже встречался, и воспоминания о той встрече остались крайне неприятными. Теперь этот «медведь» сильно постарел и ослеп, но от этого был не менее опасным. С утратой зрения, обостряются прочие чувства, поэтому в голове у Гюрзы особенно назойливо вертелся один вопрос: как много времени Мяснику Крайтону понадобиться, чтобы признать в Гюрзе свою старую и недобрую знакомую.

      – Папочка, а чем это тут так пахнет? – девочка сморщила носик и задрала голову, смотря снизу-вверх на сидевшего в кресле Мясника.

      «Мною, мать твою!» – мысленно выругалась Гюрза.

      Ее расположили напротив хозяина, пространство между ними занимал широкий стол, на котором рядочком были разложены хорошо знакомые ей вещи: вещевой мешок и все то, что ей удалось собрать на месте крушения.