Адам и Ева против химер. Евгения Райнеш

и счастливыми без этой добавки.

      – Раз кто-то покупает эту вашу добавку, значит, она ему нужна, – у Лёли оставалось все меньше и меньше аргументов.

      – Лёль, а ты курица, чтобы рассуждать, что для неё лучше? Сначала включи в свой рацион нашу «Курочку Рябу», а потом мы поговорим, хорошо? А лучше…

      Внезапно до Евы дошло. Она внимательно посмотрела на подругу:

      – Лёля?! Что случилось?

      Та как-то съежилась, одновременно каменея:

      – Клод.

      И Ева сразу все поняла.

      – Как? Откуда?

      – Из-заграницы. На днях. На мою погибель.

      – Вот же черт....

      Девушки немного помолчали. Затем Лёля жестко проронила:

      – Я тебе говорила, что самый крепкий дом это тот, который ты строишь по правилам?

      – Говорила, – вздохнула Ева.

      – Я тебе говорила, что семью можно построить на взаимном уважении и интересе?

      – Говорила, – Ева вздохнула второй раз.

      – А теперь забудь всю эту чушь. Потому что в твой тщательно выстроенный и украшенный дом вдруг явится тот самый разгильдяй, с которым у тебя и в помине нет никаких общих целей и ценностей, и все твоё построенное здание полетит к чертям! Мелкими осколками посыплется. Хорошо ещё, если никого больше не заденет…

      – Может, и не заденет? – очень неуверенно спросила Ева.

      – И ты в это веришь?

      – Нет.

      Лёля немного помолчала, собираясь с духом, потом, решившись, выпалила:

      – Я вообще не знаю, что делать. Тут ещё… Пришла какая-то омерзительная тетка, которая знает Клода, и наговорила мне таких гадостей про него. Я была как в бреду, плохо соображала, но поняла, что он спал с ней за деньги.

      – Я не удивлена. В твою жизнь вместе с Клодом всегда входит какой-то бардак, да? – сочувственно покачала головой Ева.

      – И это меня больше всего бесит! Он всё ломает словно любопытный ребёнок. Всю мою жизнь, и я понимаю, что только из желания посмотреть, как она устроена. Потом теряет интерес и бросает.

      – Но раз ты сама понимаешь…

      – Понимаю, – вздохнула Лёля. – Но это вечно так было. Может, потому что он совсем не такой как я. А такой… Неистовый. У него всегда глаза горели, изнутри огонь сжигал, напор эмоций зашкаливал. Много в нем чего-то такого было, мужского, еле сдерживаемого. Он приходит и берёт, словно имеет на это право. Эгоизм самца – мне надо, и все тут. Я от него всегда загоралась. Только посмотрит, только дотронется… И всё – полыхаю в его пламени. А ещё он такой непредсказуемый. Это тоже будоражит. Как-то сказал, что у него всё получается только, когда внезапно решение приходит.

      Лёля глубоко вдохнула и выдохнула, успокаиваясь.

      – Что случилось, то случилось. Знаешь, я не хочу больше никакого чая. Тебя куда-нибудь подвезти?

      – Ах, – вздохнула Ева. – Есть одно место, где бы мне хотелось сейчас оказаться. Только я даже названия его не знаю.

      – У тебя появилось воображаемое место счастья? Как у маленького ребенка воображаемый друг? – Ухмыльнулась