Одиночка. Тори Озолс

не способный вырваться наружу. Низко и утробно рычит, в то время как его язык ласкает мою рану, призывая к заживлению. Я даже не замечаю, как сбиваю до крови ногти, царапая деревянный пол.

      Это слишком для меня. Я не готова. Не способна принять все, что он мне дает.

      Одиночка ворчит, словно убеждает, что я выдержу. И в очередной свой нереально трудный выпад застывает во мне, выплескивая внутрь свое семя.

      Меня прямо выдергивает из дурмана и потряхивает в новом болезненно-сладком оргазме. Кажется, сегодня я просто умру от удовольствия, потому что невозможно выдержать эту эйфорию.

      Я стону, а стон вдруг превращается в крик, затем следует иступленный смех, за которым слезы покрывают мое лицо. Тело заходится в судорогах, но, придавленная телом оборотня, я, к счастью, не раню себя.

      Меня распирает изнутри. Много. Слишком много его жара расползается по телу. Внизу живота горит, в то время как он намертво заперт во мне. Все мысли испепеляются в голове, после чего туман снова окутывает меня.

      Не знаю, как долго это продолжалось. Мне казалось, я кончала с каждым очередным всплеском. Под светом луны наше спаривание не прекращалось ни на минуту. Только я вроде засыпала, как дергалась от того, что лежала уже в новой позе, а он снова врывался в мое тело.

      Сначала сбоку. Моя нога была заброшена на его бедро, а измученное лоно раскрыто для его ласк. Я снова увидела человеческую мужскую руку и успела порадоваться, что зверь отступил, вернув контроль второй своей половине. Радость сменилась стонами удовольствия, когда наряду со своими толчками он принялся яростно растирать мой клитор. Оргазм не заставил себя ждать. Я даже сбилась со счета, которым он был. Вслед за этим ускорился и мой любовник, а когда я переживала последнюю волну, чертов ублюдок снова сделал это – раздулся во мне!

      Я откинулась на тело оборотня. Его пасть умостилась на месте, где пульсировала свежая рана. Он повторно захватил ее зубами, но теперь более аккуратно, словно извиняясь за прежнюю несдержанность. Этот жест послал огонь по моему позвоночнику, от которого новая волна конвульсий сотрясла меня с головы до пяток. Его руки держали меня крепко. Горячие всплески семени разливались внутри, а острые когти царапали чувствительные соски.

      Если удовольствием можно убить, то именно этим он занимался.

      Затем наступила тьма.

      В очередной раз я проснулась полностью, лежа на нем. Спина прижата к крепкой груди, голова на стыке его шеи и плеча. Человеческие руки грубо игрались с моей исцарапанной грудью, а затвердевший снова член покоился на моем лобке. Даже в таком положении он оставался доминантом. Даже иллюзии не было, что хоть на время ведущая роль перешла ко мне.

      Мои губы пересохли и потрескались. Горло болело. Не знаю, остался у меня голос или я окончательно его сорвала в своих неистовых криках. Кое-как сглотнула. Соски отзывались на ласку сладкими импульсами, но я не позволила этому ощущению отвлечь меня.

      – Пожалуйста… – шепот – все, что вышло у меня. – Я устала.

      – Нет.