Берсерк. Ольга Григорьева

и принялся обматывать ее конец извлеченной из мешочка паклей. Меня затрясло от злости. Даны собирались поджечь корабль! Горящая стрела упала совсем рядом. От нее оторвался клок пламени и покатился по настилу. Я подхватила его и выкинула за борт. За вторым пришлось ползти через весь корабль, а когда огненными брызгами рассыпался третий, палуба дрогнула, словно предупреждая о появлении незваного гостя. Похолодев от ужаса, я обернулась. У борта, рыская глазами, стоял тот самый дан, которого я не успела разглядеть раньше. Зато теперь хорошо видела его искаженное ненавистью длинное лицо и злые глаза. Дан пробежал взглядом по пустым скамьям, наткнулся на меня и, заметив выползшую из-под шапки косу, презрительно ухмыльнулся.

      – Фрекен! – брезгливо фыркнул он и что-то завопил своим приятелям. Послышался смех. За словами дана крылось нечто более позорное, чем смерть. Топор Олава сам лег в руку. Почти не целясь, я приподнялась швырнула его в усмехающегося дана. Тот осекся, вскинул меч, но отбить удар не успел. Топор врезался в него глубоко и надежно, как в мягкое дерево. Что-то затрещало. Дан схватился за торчащую из груди рукоять, захрипел, словно пытаясь заговорить, но, ничего не произнеся, рухнул на пол и забился в судорогах. «Ненавижу!» – я подскочила к нему, выдернула топор и, едва успев увернуться от брызнувшей в лицо крови, поползла к борту.

      На берегу оставались еще двое врагов. Они не видели смерти приятеля, зато слышали его презрительные слова, поэтому открыто шли к драккару и гадко улыбались. Выпущенная мной стрела угодила в вовремя подставленный щит высокого воина. Он ухмыльнулся, что-то сказал своему низкорослому дружку и насмешливо помахал мне рукой. Издевался… Я взяла еще одну стрелу, глубоко вздохнула, нацелила ее в лоб коротышки и выстрелила. Срываясь с тетивы, она завертела расщепленным хвостом и неожиданно для меня самой вонзилась в нахальный глаз врага. Есть! Коротышка ткнулся мордой в прибрежный песок, а факел в его руке зашипел и угас.

      Так-то! Будут знать, как насмехаться! Забыв об уцелевшем враге, я вскочила и победно вскинула руки. Радость оказалась преждевременной. Метко брошенный камень угодил в плечо и швырнул меня назад. Борт корабля предательски дрогнул, мир перевернулся, а в рот хлынула противная, соленая вода. Отплевываясь, я кое-как поднялась на ноги. Дан стоял рядом. Волны полоскали подол его длинной рубахи. «Вывалилась, как птенец, и подохну, как птенец. Свернет он мне шею – и дело с концом…» – затравленно глядя на огромного дана, подумала я и неожиданно почувствовала себя слабой и беззащитной. Мужиков такого роста в Приболотье называли не иначе чем Медведями, Силами и Костоломами, а уж драться с ними, не имея в руках мало-мальски пригодного оружия, было полным безумием!

      Загребая руками воду, я отступила. Топор Олава валялся где-то на дне под моими ногами и уже ничем не мог помочь. Дан снял шлем. Он и впрямь походил на Хозяина лесов – большого, косматого медведя. Надвигаясь, он что-то сказал по-урмански. Я закусила губу и глупо переспросила:

      – Чего?

      Он хрипло