Последняя сказка цветочной невесты. Рошани Чокши

взгляд.

      – И всё это для одной семьи? – Моя мать сморщила нос.

      – Даже не для семьи, – ответил Юпитер. – Родители напились и разбились на частном самолёте. – Он со смехом покачал головой. – И теперь всё это принадлежит десятилетней девчонке и её полоумной грёбаной тётушке… ой. – Юпитер замолчал, словно только вспомнил, что я ехала на заднем сиденье. – Извини, принцесса.

      – Я думаю, он безвкусный, – заявила моя мать, закрывая окно.

      Юпитер посмотрел в зеркало заднего вида, встречаясь со мной взглядом.

      – А ты что думаешь про дом, принцесса? Девочка, которая там живёт, примерно твоего возраста. Ты только представь, если бы мы жили в этом месте? Можно было бы играть в прятки часами напролёт. – Он улыбнулся, сверкнув своими слишком белыми зубами.

      Моя мать промолчала. Помада в её руке замерла на полпути.

      – Она ненавидит эту игру, Ю, – сказала мама. Я не понимала, почему в её голосе было раздражение, словно меня откуда-то исключили. – Она скорее спрячется под кровать, чтобы почитать очередную книжку. И ты её будешь искать целыми днями.

      – Я не против подождать, – сказал Юпитер, постучав себя по носу.

      Машина продолжала движение.

      При каждом удобном случае я проезжала на велосипеде мимо Дома Грёз. От дома Юпитера было не больше пятнадцати минут пешком, но даже воздух здесь казался совсем иным. Всё казалось ярче, лучше, когда я оказывалась у Дома. Я могла себе только представить, каково было бы жить там, читать у огромного камина, находить в чашке с чаем золотые монеты, выманивать ручного леопарда на послеполуденную прогулку.

      Я решила провести небольшой эксперимент, испробовать магию Дома. Взяла две одинаковые ягоды клубники, обе блестящие, жирные, алые как рубины. Одну съела в доме Юпитера, и на вкус она оказалась кислой. А одну держала в руке, крутя педали по пути к Дому Грёз. Потом поднесла ягоду к солнечным лучам, отражавшимся от кованых железных наконечников ограды. Укусила. Сладкий ароматный сок брызнул мне на губы.

      И тогда я впервые поняла, что у красоты есть своя особая власть. Красота преображала. Её присутствие могло выманить амброзию из кислых ягод или захватить обычный, залитый дождевой водой тротуар, оросив его бриллиантами. Я хотела, чтобы красота коснулась и меня, изменила меня, провозгласила достойной того, чтобы быть замеченной ею.

      В тот миг входная дверь распахнулась. Я подпрыгнула, выронив наполовину съеденную ягоду, и подхватила велосипед. Подумала, что кто-то взрослый сейчас накричит на меня и велит уходить. Но вместо этого появилась девочка моего возраста.

      Мне хватило одного взгляда, чтобы понять – однажды она станет красавицей. Она была долговязой, как жеребёнок, с длинными конечностями, а суставы её плеч были такими загорелыми и блестящими, что казалось, кости светятся. На ней было платье, казавшееся ей слишком большим, а ноги были босыми и запылёнными.

      Хрустальная чаша в её руках отразила свет. Под мышкой у неё был пакет молока. Я заглушила звонок