Атаман царского Спецназа. Юрий Корчевский

готовьтесь к смерти!

      Гонец сорвал с копья белую тряпку, развернул коня и ускакал. Воины загомонили:

      – Ишь, ворота ему открой. Живо сами без голов останемся, женок да деток в полон угонят, добро по своим узлам растолкают, а город сожгут.

      – А кто такой этот Ахмад-Гирей?

      – Хан ногайский, уж не первый раз на Русь приходит. Только это – не главные силы, коли мурза Бакжа у них главный. Небось часть войска в набег послал, за добычей, только поздновато что-то, обычно они летом набеги делают, а тут уж осень на дворе, скоро белые мухи полетят.

      – А то и ладно, побыстрей от наших морозов в свои степи уберутся.

      Воины спустились со стен вниз, готовить город к обороне. Пока шли разговоры, женщины успели в котлах приготовить кашу с мясом. Запасы из подвалов не трогали, в первую очередь резали скотину: через неделю ее кормить нечем будет, подвоза из деревень не будет, да и есть ли они еще, деревни-то? Дымы не зря поднимались, небось татары уже там прошлись.

      Не спеша покушали – чего торопиться? Теперь у мужчин одна задача – удержать город. Нет других, более важных, дел. Оставлена работа, все мастеровые – кожевенники, гончары, ювелиры, кузнецы, плотники – стали ополченцами.

      Я собирался, пока нет дел, прилечь в укромном месте со своими молодцами, как дозорные закричали:

      – Тревога, татары на приступ идут!

      Все вскочили и бросились на стены. В клубах пыли на город мчались татары. Стучали копыта, дрожала земля, воздух звенел от визга татар:

      – Алла, Алла!

      Лава приближалась, стали видны лица, блестели сабли в руках.

      – Поберегись! – закричали сбоку.

      От неожиданности, а может, рефлекторно, я присел. Со зловещим шелестом на город и стены обрушились стрелы. С тупым стуком они входили в бревна стены, перелетая и за стену. Закричали раненые. Я осторожно выглянул. Татары крутили так называемое колесо. Одни подскакивали, пускали стрелы, тут же уносились прочь, а их место занимали другие. За считаные минуты стены стали похожи на ежа. Повсюду – с навесов стен, с крыш домов, из земли – торчали татарские стрелы. На площади, у котлов, билась в агонии женщина. Остальные в страхе убежали в избы. Несколько ополченцев, неосторожно высунувшихся со стены, были убиты.

      Я зарядил арбалет, не поднимая головы, высунул руку за стену и спустил тетиву. Тут и целиться не надо: сплошная масса людей и лошадей, в кого-нибудь, да попадет. Просто было противно – сидеть и бездействовать.

      Десятник сразу заметил и шикнул на меня:

      – Чего болты зря переводить? Подожди, пока на приступ пойдут!

      – А сейчас не приступ?

      – Нет, попугать хотят, силу свою показать. На конях они не штурмуют. Может, сегодня и не будут. Чай, в окрестных лесах пленники из деревень лестницы срубят, вот с ними они и пойдут. Стены-то невысоки, не Псков, чай, али Новагород.

      И правда, поорав и постреляв, татары отхлынули, только пыль оседала на стены.

      – А чего же они зажженными стрелами не стреляют? – проявил я осведомленность.

      – Зачем же зажигать? Добыча