«И вечной памятью двенадцатого года…». Коллектив авторов

славы себе в том, чтоб не оставить на земле ни одной коровы и ни одного человека неголодного, ежели неубитого»50. По построению фразы заметно, что эта мысль далеко не очевидна для всех. Далее в статье затрагиваются волновавшие автора и его единомышленников этическая и эстетическая проблемы. «Я думаю, что больше бы театр сколько-нибудь полезен был, если б из без сильного потрясения страстей и чувствований предстали на нем и самые простые домашние действия примерной добродетели». С точки зрения эффектности, возможности вызывать изумление, производить впечатление биография Наполеона более выигрышна, чем биография Фенелона, как и немалого круга других политических деятелей. Нарождающаяся романтическая эстетика ставила акцент именно на изображении бурных страстей. Образ Наполеона совершенно вписывался в эстетику романтизма. В эстетической парадигме XVIII в. с ее рационализмом и четким и однозначным разделением добродетели и порока тирания и своеволие не могли быть привлекательными. С точки зрения романтиков, даже откровенный демонизм представал не пугающим, а привлекательным. Крайний индивидуализм и агрессивное самоутверждение для человека XIX в. стали привлекательными качествами.

      Были и попытки внести в противостояние Наполеону аристократический пафос, романтическую приподнятость. Так, М. И. Дмитриев-Мамонов, на которого Невзоров оказал большое влияние, организовал Орден русских рыцарей – своего рода прототип декабристских тайных обществ. Освободительный характер этой организации первоначально был нацелен на противостояние внешнему врагу, отстаивание независимости родной страны. Его красноречивые и патетичные «Краткие наставления Русским Рыцарям» иногда приписывали Невзорову51. В то же время можно говорить о предпосылках к распространению не только гражданской, но и индивидуалистической, «демонической» ветви романтизма, которые весьма беспокоили моралистов.

      «Друг юношества» всегда положительно отзывался о произведениях, казавшихся многим читателям старомодными, и исповедовал подход к художественному творчеству, характерный для ушедшего столетия. Вопреки литературной моде, Невзоров пропагандировал творения С. С. Боброва, критиковал популярную легкую поэзию, пьесы Ф. Шиллера и роман И. В. Гете «Страдания юного Вертера». Невзоров порицает Гете не только как автора «Вертера», оправдавшего самоубийство, но и как «подлого раба и льстеца Наполеонова». По его мнению, подлинно мудрый человек не мог бы обмануться сиянием славы Наполеона, разглядев за ним порочность его натуры и его политики. Рассматривая трагедию Ф. Шиллера «Разбойники», Невзоров отмечал, что у немецкого драматурга «воображение повелевает умом, а не служит ему», что в пьесе много неестественного и неправдоподобного, на что не обращают внимания увлеченные патетическими сценами зрители. Он достаточно убедительно доказывал, насколько много в творениях модных писателей прегрешений как против этики, так и против здравого смысла, однако изменить течение

50

Лопухин И. В. Примеры истинного геройства, или Князь Репнин и Фенелон в их собственных чертах // Друг юношества и всяких лет. М., 1813. № 3. С. 21.

51

См.: РО РНБ. Q III. 73. Сочинения и мысли М. И. Невзорова. Л. 1–12.