Чужой крест. Елена Поддубская

копию с гравюры. Ещё он оделил их землёй на крепостном валу, где разрешил поставить клети. Год спустя, летом 1582, когда русские заключили с Речью Посполитой мир и забрали Красный город обратно, братья мастеровые остались при всех своих интересах; клети у них никто не забирал, а двор их так и остался белым, то есть государевым налогом не облагаемым.

      Другу Курбскому из похода Баторий привёз пластину, обещая всё же заслать гонцов к туркам. Всесильный символ Стефана Великого мог бы быть женщине хорошей помощью в задуманном деле. Однако в мае 1583 года Андрей Курбский скончался, так и не разгадав тайны крестов. Баторий заниматься этой головоломкой передоверил просветителю и монаху Елисею Плетенецкому, служителю Киево-Печерской лавры, она была в те времена территорией Речи Посполитой, и забыл про кресты на долгое время, так как заняться ему было чем и помимо.

      Когда в 1583 году в возрасте 23 лет Мария стала вдовой, её любовник и благодетель трансильванский князь вступил в переговоры с кардиналом Христофором Николаем Радзивиллом. Прозванным Перуном за его обширную власть в самой большой литовской латифундии, Николай распространял и пропагандировал в религиозном обществе восточной Европы реформационные идеи. Первым протестантизм принял дядька Перуна, известный Николай Раздивилл Чёрный. Кальвинист и «безбожник», он наделил племянника идеей вовлечения в «ересь» и русских территорий. Будучи крупным прелатом польского княжеского рода и большой охотник до общества прекрасных ливонских женщин, кардинал Христофор Николай поселил бедствующую королеву Марию и её малюток в Рижском замке, где жил тогда сам. Всего год как закончилась пятилетняя война между русскими и литовцами, и память о шестимесячной осаде Пскова, закончившаяся неудачей для Речи Посполитой, вызывала у польского прелата оскомину. Да и города Витебск, Старая Русса, Ржев, Старица, что прошёл этот Радзивилл бок о бок с Баторией, снились обоим покорёнными. Русская княгиня вполне могла способствовать шантажу, который Радзивиллу до зуда в стопах хотелось разыграть перед её дядькой Грозным. Не говоря уже о победе над русской красавицей личного характера.

      Выйдя на террасу, Радзивилл промокнул взглядом сочную фигуру королевы, словно растворившуюся в утреннем мареве обширной кардинальской латифундии, и тут же почувствовал зов предков, что никак не проявился в отце его Николае Рыжем, но так явственно и с последствиями для истории бурлил в дядьке Николае Чёрном, да и нём самом, Христофоре.

      – Пусть поживёт, – кивнул он на беглянку: – Русские просторы крайне привлекательны. Глядишь, и я до них дотянусь.

      Так Мария оказалась в заложницах во второй раз, ибо уже скоро ей стали ясны намерения Батории. Поселив бывшую литовскую королеву в Риге, будущий польский король для верности забрал у Марии трёхлетнюю дочь Марию, дал девочке другую фамилию, оповестив об этом только её мать, и спрятал «трофей» у себя на родине в Трансильвании. Будучи в бедственном положении