Все приключения мушкетеров. Александр Дюма

рук ее врагов; но что же делать, когда все поиски мои были напрасны и я не знаю, где она; поневоле нужно развлекаться.

      – Так займитесь этой миледи, мой любезный д’Артаньян; желаю вам от всей души развлечься ей, если это может доставить вам удовольствие.

      – Послушайте, Атос, чем сидеть взаперти, точно под арестом, садитесь-ка лучше на лошадь и поедем со мною кататься в Сен-Жермен.

      – Любезный, отвечал Атос, я езжу верхом когда у меня есть свои лошади, а когда нет их, хожу пешком.

      – А я не так горд как вы; я езжу на чем попало, отвечал д’Артаньян, который обиделся бы словами Атоса, если б они были сказаны кем-нибудь другим.

      – Так до свидания, любезный Атос!

      – До свиданья, сказал мушкетер, – делая Гримо знак, чтоб он откупорил вновь принесенную бутылку.

      Д’Артаньян и Планше сели на лошадей и поехали в Сен-Жермен.

      Во все время, пока они ехали, у д’Артаньяна не выходили из головы слова, сказанные Атосом о госпоже Бонасиё. Хотя он был не очень чувствителен, но хорошенькая лавочница сделала сильное влияние на его сердце; он правду говорил, что готов был идти на край света искать ее. Но как у света много краев, потому что он круглый, то он не знал куда идти.

      Между тем ему хотелось узнать, что такое миледи. Она говорила с человеком в черном плаще; стало быть, она знала его. А, по мнению д’Артаньяна, он же похитил госпожу Бонасиё во второй раз, как и в первый. Поэтому д’Артаньян не много ошибался, говоря, что отыскивать миледи значило отыскивать в тоже время и Констанцию.

      Рассуждая таким образом и погоняя по временам свою лошадь, д’Артаньян приехал в Сен-Жермен. Он проехал мимо павильона, в котором десять лет спустя родился Людовик ХIV, он ехал по одной совершенно глухой улице и оглядывался на обе стороны, надеясь открыть какой-нибудь след прекрасной англичанки и вдруг заметил знакомое лицо в нижнем этаже одного хорошенького домика, не имевшем ни одного окна на улицу, по тогдашнему обыкновению. Эта особа прогуливалась на небольшой терассе, уставленной цветами. Планше сразу узнал ее и сказал:

      – Не знакомо ли вам, барин, лице этого человека, зевающего по сторонам?

      – Нет, сказал д’Артаньян, – но я вижу его, кажется, не в первый раз.

      – Конечно, не в первый; это несчастный Любен, слуга графа Варда, которого вы так хорошо отделали месяц назад в Кале, на дороге к даче губернатора.

      – Да, теперь я его узнаю, сказал д’Артаньян. – А как ты думаешь, узнал ли он тебя?

      – Он был тогда так расстроен, что едва ли мог сохранить обо мне ясное воспоминание.

      – Так поди, поговори с ним, сказал д’Артаньян, – и постарайся узнать из разговора, жив ли его барин.

      Планше сошел с лошади и подошел к Любену, который действительно не узнал его. Они начали разговаривать самым дружеским тоном, между тем как д’Артаньян, отведя лошадей в переулочек, объехал кругом дома и стал прислушиваться к их разговору, скрывшись за плетнем из орешника.

      Спустя минуту он услышал шум экипажа и перед ним остановилась карета миледи. Он видел ясно, что она сама