Горизонталь. Виталий Штольман

Ты же послушный пес? Послушный, да? Сидеть! Лежать! – собака поочередно выполнила команды. – Видал, шоль?

      – Ага, ты отжил, че ль?

      – А не видно?

      – Видно, что не видно.

      – Пивка бы.

      – Не то слово. Организуем?

      – С этой гарпией организуешь. Дрова надо разложить, а то не отвалит.

      – Печалище, братишка.

      – Помог бы.

      – У-у-у-у, не-е-е-ет. Это без меня.

      – Козлина.

      – Опух, че ль? Я тебя домой сегодня ночью тараканил вообще-то.

      – Я блевал вчера?

      – Ага. Еще долго так, я аж покурить успел.

      – Мать говорит, все штаны заблевал.

      – Не без этого.

      – Явился – не запылился! – мама Санёчка стояла в дверях дома, подперев бока кулаками.

      – И вам здрасти, Клавдия Петровна, – Кузьма изобразил великосветский поклон.

      – Чего приперся?

      – Как это че? Повидать старого друга!

      – Повидал?

      – Ага.

      – Вот и проваливай отседа, а то собаку на тебя натравлю.

      – Ухожу-ухожу! – Кузьма подмигнул товарищу и вышел. – До свидания, Клавдия Петровна.

      – Иди уже, чертяга! А ты че расселся? – гнев матери вернулся к сыну. – Ничегошеньки еще не сделал. Дрова сами себя не уложат.

      – Как это не сделал? Вон чего-то уже сложил.

      – Не вижу.

      – Сейчас оденусь и все доделаю.

      – Пока не доделаешь, никуда не пойдешь.

      – Да понял я, мам, понял.

      Санёчек нацепил на себя парадную адидасовскую черную олимпийку с тремя золотыми полосками на рукавах. Раньше это был прям писк моды, да и сейчас нестареющая классика, хоть в ЗАГС. На кроссовках застыл вчерашний фарш, но обуть больше было нечего, потому и так сойдет. Он вышел во двор, матери рядом не было, за забором из лайбы Гуська доносился музон.

      – Это шанс! – подумал Санёчек и рванул до калитки. Дернул ее. Закрыто. – Подготовилась старая! Ну ничего!

      – Я так и знала, я так и знала! – Клавдия Петровна выбежала из дома со скалкой, в боевой позиции, что придало нерадивому еще больше сил для прыжка через забор.

      – Гони-гони! – заорал Санёчек, запрыгнув на заднее сиденье машины.

      – Да не вопрос! – «жигуль» оставил лишь пыль на былом месте и мать, проклинающую сына, Зефир еще пол-улицы гнался за ними, но отстал.

      – Хорошо, что ты приехал! – Кольцов перелез в салоне на переднее сиденье, – а то думал, не спастись от старой ведьмы.

      – Как же я брошу золушку в беде?

      – Э-э-э-э, – Санёчек ударил Гуська в плечо, – кто золушка, епт?

      – Когда у человека нет чувства юмора – это беда.

      – Смотри у меня.

      – Да-да, я помню: ты сидел за меня и я теперь по жизни должен.

      – Не подъебывай, а то еще получишь.

      – Да все-все, завалил уже.

      – Ты вообще как живой-то? Еще и рулить можешь.

      – Александр, в стране, где придумали водку, невозможно ездить трезвым за рулем.

      – Агась. Ну че, по пивку?

      – Категорически за!

      – В