Король эльфов. Книга III. Андрей Устинов

Я-то наш Нейский корень не хуже величу и благородство ценю! Но все же людей за людей считаю, а те – нет. И спорили мы с ним, но суеверие наследное – страшная сила! Тот же Володьяр, будь ты чернец без дворянства, на тебя бы и не плюнул! А Дарьян… тот попроще, не чурается даже купечества, вот – да сам узнаешь ще на воротной страже, как он там крохами прибирается! – за то старшие его и нелюбствуют. Но сам посуди, куда ему: господарство занято первенцем Володьяром, воеводство за средним, ну а кормчим я сам-сам через годик собираюсь! Ах! Помолодеет страна! Славно заживем!

      Ах! А меня от говорка его что-то разморило. Живые голоса из приемной утихли, все собратья по комнатцам разбежались утешаться. И только факелы свербились тихо и качали свет пятнами, да Эламир секретничал над пролитым вином, будто баюкал. А-а! Так и бывает на грани сна: все вдруг божественно ясно! Осознал с пьяным глубокомыслием: Эламир-то тоже раздружился! Бишь – раздвоился душой. Голова сонно дрогнула… абье, рыцарь уснул бестревожно, а бренное тело самось пьяно бормотовало рыночные сплетни. И ротозейные ноточки в голосе той дело проскакивали не свои, а будто… бо рыночные прихватки! Знаете, когда приберешь мимоходом румянобокое яблоко или ореха горсть…

      – Так вот о пророчестве неладном… Слушай сюда, что бывшие стражники толкуют. История была складная: был господарь Никеандр женат на Карентской принцессе второй череды. А кто на карентейке женится, по их обычаям кровную клятву дает Метаре ни на кого ще до смерти не коситься. Ни девиц, ни мальчиков смуглых тем паче – такая клятва! Да поначалу и речи не было! Кто приглашен быше, едино молвят: до утра очи не смежить, всё принцесса Искуль перед взором свадебный танец пляшет! Вот так! И ревнива в любви была, что суккуб пустынный…

      (… а я вот что-то слюну пустил: тьфу, даже неловко!.. воспомнил малую графиню Эльзу, когда ради ней с правоведства сбежал и подстерег ейные носилки у цветарни: все коголанские девицы сызмала букетам обучаются, так смешно! Что там обещал ей, какие служения? Аже папирус для записки покрал в читальне! Но вирши на мятой грамотце не взяла, но послала воздушный поцелуй…)

      – … так и окончилось: после Дарьяна все-ж-таки поплыли, знаешь, бедра, грудь не яблочки, и повадился Никеандр грешить телом – ох, больно же наказали его! Вот одну постельную служанку прирезал кто, там и вторую прямо в перине лебяжьей, откуда Никеандр толь-толь чуть не в пухе-прахе выскочил, но долго ж он догадывался. А поймали ее с фамильным кинжалом в белых руцах над свежей-с-рынка наложницей… ну, запер ее в башне и запер. Думал, коли он господарь, так можно клятву не держать. Ах, Гаэль, что я говорю – не верить богам, то дело! Попусту не верь им! Но коли сам клятву громогласно в карентский реестр внес – все равно, что костью свойской поклялся, так что же? Будешь грешить – так и рухнешь гнилым мешком бескостным! Зря и думал Никеандр, что Метару обманул, да кабы так! Передали тишком жрецы – наябедала золотая богиня Глаху свою обиду…

      (… ябетник-вестник, оракул-ambactus – ах! иже латейская белиберда! все ликейонские позабытые словеса