Ты мой худший вариант. Анастасия Градцева

я буду, – небрежно пожимает он плечами.

      Типа ну и что вы мне сделаете?

      Преподаватели хмурятся, но ничего не говорят. Просто делают вид, что инцидент исчерпан, и идут дальше – к лестнице, которая ведет вниз, на цокольный этаж, где у нас расположена столовая. И только мама в какой-то момент оборачивается и одними губами сообщает мне «Дома поговорим». Будь это в любой другой день, я бы точно мучалась предчувствием этого вечернего разговора, потому что мама умеет отчитывать так, что чувствуешь себя ужасно. Но сейчас я совсем про это не думаю: у меня есть другие поводы для волнения.

      Едва стихают голоса преподавателей, как Громов кривит в усмешке губы и внимательно смотрит на меня:

      – Хера себе ты наглая. А по виду и не скажешь! Боевой воробей.

      – Я не хотела… Правда.

      – Ладно, пошли в машину, – вдруг решает он. – Тут и правда дохрена народу.

      – Зачем в машину? – пугаюсь я и судорожно оглядываюсь.

      Как назло, мы сейчас на четвертом этаже, где почти нет учебных аудиторий, и поэтому в коридоре пусто.

      – Что ты дёргаешься так? – хмыкает он. – Расслабься, кукла. Просто поговорим. Ты мне задолжала пару ответов.

      – Никуда я с тобой не пойду!

      – Поспорим? – приподнимает бровь Громов, и я сначала воинственно вскидываю подбородок, а потом мои плечи обмякают и я послушно киваю.

      Конечно, я пойду с ним. Ну какой у меня выбор?

      Он бесцеремонно хватает меня за запястье, словно подозревает, что я способна на коварный побег, и буквально тащит за собой на буксире в сторону выхода. Нам нужно преодолеть три лестничных пролета и вестибюль. А потом еще крыльцо и парковку.

      Было бы здорово, если бы мы по пути никого не встретили, но… Но это большая перемена, и на Громова, который волочит за собой далеко не самую популярную студентку, не обращает внимания только ленивый.

      Кто-то провожает нас неприятными ухмылками и отвратительными шуточками, а кто-то окликает Громова и спрашивает, за каким хером я ему сдалась. Но он всем отвечает одно и то же:

      – Надо.

      И вроде делает это с улыбкой, но как-то так, что никаких вопросов дальше не следует.

      – Садись.

      Громов распахивает дверь своей сверкающей белой машины – понятия не имею, что это за марка, я в них абсолютно не разбираюсь – и вталкивает меня на переднее сиденье. Я неуклюже стукаюсь коленкой об дверцу, когда туда лезу, а едва сажусь, как синтетическая ткань юбки начинает предательски скользить по кожаному сиденью и я едва не съезжаю вниз.

      Это все так унизительно. Все же, если ты не создан для дорогих машин, то и нечего туда лезть.

      К счастью, после неловких трепыханий я все же как-то умудряюсь там сесть, сжавшись в комочек и обхватив обеими руками свою сумку.

      Громов уже сидит на месте водителя и расслаблен так, будто он сейчас у себя дома на диване.

      – Что ты делала в кабинете этого мудилы? – спрашивает он с явным любопытством. – Давай, жги. Во всех подробностях! Мне интересно!

      Я молчу.

      Какое-то