Разная жизнь. Олег Казаков

им.

      Короче говоря, возымел я мысль в то кафе сходить. Причем – один. Здесь вот еще, какая штука. Я вообще имел и имею довольно сильную склонность к посещению заведений такого рода. Кафе, рестораны, бары – любимые мною места для встреч, отдыха, размышлений и вообще… Конечно, это, прежде всего, проявление моих внутренних вкусов, предпочтений, желаний. Одним словом – характер. Но кажется мне, что тому есть ещё одна причина. Это связано с моей мамой – Царствие ей Небесное.

      Помню украинскую станцию «Помошная». Лето. Всё в зелени. Очень много солнца. Мы едем к нашим родственникам в уютный городок Ананьев. До поезда еще много времени. Мама повела меня обедать в ресторан. Как сейчас помню – открытая веранда, несколько столиков. Скатерти такие белые, что отливают синевой и вот-вот захрустят. Время сбора урожая вишни. Всюду ее множество. И на нашем столике стоит ваза с крупной «шпанской» вишней. Ощущение свежести и чистоты. Нам приносят обед. Белая посуда. У мамы в бокале немного вина янтарного цвета. Мама молодая, очень красивая. Вино поблёскивает… Компот, ясное дело, вишнёвый.

      Был ещё один эпизод. Когда мне исполнилось лет 11–12, отец стал жить отдельно от нас. Самое первое время мы с мамой просто бедствовали. Мама была страшно растеряна и не знала, что предпринять. Думаю и отцу приходилось туго. Впрочем, не хочу об этом… Потом отец привёл свои дела в порядок и очень помогал нам.

      И вот в бедственные наши времена нашлась для мамы какая-то неплохая работа – и по здоровью маме подходила, и зарплата была более или менее… Получила мама первую получку, раздала кое-какие долги, принесла всяких вкусных вещей. Жить стало по легче.

      Приблизилось время следующей получки, и за день до нее мама сказала, чтобы я приехал к ней на работу. Мы куда-то должны пойти. Работа ее находилась далеко, почти за городом, а мы-то жили в центре, рядом с вокзалом… Однако я вполне благополучно добрался. Маме выдали зарплату, и мы с ней поехали в город. Пришли в магазин. Купили мне рубашку – тёмно-синюю! И уже на улице мама говорит: «А знаешь, Олег, пойдём-ка мы с тобой в кафе. Сядем за столик, и нам принесут, подадут, а мы будем сидеть и есть что-нибудь вкусное и разговаривать!»

      – Пойдём, конечно, мама!

      Мы куда-то поехали или пошли. И вот входим в кафе – просторное, очень опрятное и светлое. Сели за столик. Мама сделала заказ, нам всё принесли. Я помню посетившее меня тогда ощущение, что нечто тяжёлое преодолено, что можно просто посидеть, как тогда на «Помошной». Что-то в душе у меня тогда переменилось – к хорошему, к светлому.

      Может быть, оттуда у меня тяга к посещению мест, которые иные благовоспитанные господа и дамы не одобряют.

* * *

      Итак, я сказал, что мне «стукнуло» тринадцать лет. Кроме всего прочего, это означало еще и то, что когда мне доводилось носить пионерский галстук на улице, я носил его в виде эффектно повязанного шейного платка. Получалось очень даже… И не один я был таким франтом.

      Вместе с решением пойти в ново-знаменитое кафе пришло и раздумье о том, что надеть. У меня был сравнительно новый синий костюм, состоящий